О л ь г а. И все-таки это частный случай…
В и к т о р. У меня был трудный день…
О л ь г а. А ты седеешь. Вот седой волос. И вот… А у меня ни одного. Тебе нравятся мои волосы? Все говорят — шикарные…
В и к т о р. Мы с тобой часто ссоримся, да? Наверно, у нас обоих вздорный характер… И сколько я помню, мы ссорились всегда. Еще в школе, когда ты была с бантиками. Ты была самая строгая, самая чистенькая, самая правильная. Ты ни в одном диктанте не делала ошибок. Это потрясло меня больше всего: ни в одном диктанте ни одной ошибки!
О л ь г а. Ты хоть сейчас научился писать слово винегрет?
В и к т о р. Боюсь, что нет…
О л ь г а. Бедняга! Чему же ты учишь ребят?
В и к т о р. Мне бы хотелось научить их пониманию.
О л ь г а. У тебя морщины около глаз… Зачем тебе морщины, Витька?
В и к т о р. У тебя жесткие руки.
О л ь г а. Разве так говорят о любви?
В и к т о р. Давным-давно мать сказала мне: словами не лгать легко, душой не лги…
О л ь г а. Ты опять о чем-то другом… Могу я хотя бы дома говорить обыкновенное — земля, сад, люблю, тоскую… Хотя бы дома!
В и к т о р. Недавно, дома, полчаса назад, на этом же месте ты говорила о мировой революции.
О л ь г а. И что?
В и к т о р. Вроде и не возразишь… А слова такие, которые, может, только раз в жизни произнести дозволено. Да и то не всякому.
О л ь г а. Господи, о чем мы… О чем?
В и к т о р. Оля, ответь мне… Ответь… Ты веришь в те слова, которые говоришь?
О л ь г а. Ты мне надоел!
В и к т о р. Но ты — веришь?
О л ь г а. Я?..
В и к т о р. Ты не веришь?
О л ь г а. Я не хочу тебя видеть… Я не хочу тебя видеть!
В и к т о р. Я понимаю… (Уходит.)
О л ь г а. И никогда… теперь уже никогда… я знаю, что теперь никогда…
Входит А н н а с охапкой белья.
А н н а. Обижаете вы друг друга…
О л ь г а. Что?.. Ты?! Вон!.. Вон!!
З а н а в е с
Обстановка в другом развороте — сбоку видно крыльцо. В комнате около стола сидит А н н а, шьет. А н д р и а н втаскивает кресло-качалку. Постоял, отошел, любуется.
А н д р и а н. Ну? Каково?
А н н а. Хорошо.
А н д р и а н. То-то. Пыжовы плохо делать не умеют… Ничего. Работает. Как в лодке. В теле приятность… Чего молчишь?
А н н а. Я не молчу.
А н д р и а н. Приходится это — убеждение менять. Думал — все бабы без конца языком мелют. Вроде свойство такое — ну, как у кошки хвост. Выходит — ошибался. Теперь сам заместо двоих разговоры разговариваю.
А н н а. Что вы, мужчины, о бабах знать можете…
А н д р и а н. Ну, кое-что знаем. Нет, ей-богу, ничего качалка. А скажи — хорошо стали жить. Квартиры направо и налево получают, Константину трехкомнатную отвалили… Или вот я, к примеру. Котька — понятно, тот инженер. А у меня ни образования особого, ни таланта какого, ни должности — работяга и работяга, сталевар, как все, не хуже других, но и не самый лучший. В молодости, правда, побеспокойнее был, это верно. Я тогда к мартену, — как на свидание, в груди стучало…
А н н а. А теперь почему не стучит?
А н д р и а н. Привык, может… Я тогда все режим особый искал, то так, то этак пробовал… Пока однажды печь не запорол. С тех пор — зарекся. От поиска моего вреда оказалось больше, чем пользы. После того пошло спокойно. Вот я и говорю — обыкновенный я. Такого каждый достичь может. И смотри, как я, обыкновенный, живу. И достаток полный, и уважение. Это Витька все мудрит, думать, говорит, надо. А чего думать? Все давно обдумано. Работай по совести и жизни радуйся. Верно говорю?
А н н а. Нет.
А н д р и а н. Нет? Это почему?
А н н а. Довольный, — как глухой, кроме себя, ничего не слышит.
А н д р и а н. Да я не о том! Ты тоже, как Витька, сложности любишь. Поработал я на своем веку — и крови, и пота пролил. Ничего, не жалею — не зря. Когда-то думал, хоть бы детям моим пожить хорошо. Выходит — и сам успел… Анна, ты слушаешь меня?
А н н а. Слушаю.
А н д р и а н. Подойди ко мне.
А н н а. Я шью, Андрюша.
А н д р и а н. Это… Работа спешная?
А н н а. Пока Мишка спит…
А н д р и а н. Анна… (Анна подходит.) Садись, покачаю. Удобно?
А н н а. Удобно.