Даниэль вышла из гостиницы и побродила вокруг. Судя по благостному состоянию гида, отправятся в поездку они еще нескоро. Голова постепенно перестала болеть, и Даниэль со стыдом вспоминала своё поведение. Боже! Она обнажила свою душу перед мужчиной, напиваясь вчера в их общем номере; она показала свою уязвимость сегодня, когда как глупая школьница бросилась его обнимать. Конечно, он не замедлил воспользоваться случаем и поцеловал её. А если бы она его не остановила? К чему бы это привело? Даниэль села на скамейку и спрятала лицо в ладонях. Дура! Дура! Дура! Слезливая сопливая дура! Куда делось её спокойствие? Её воля? Её разум? Не в первый раз она задавала себе этот вопрос за последние три дня. Поездка в Европу оказалась жестокой ошибкой, пошатнувшей стены вокруг её души, пробившей броню в её отгороженности от мира, в её равнодушии, бесстрастности и холодности. Как теперь вернуть мир и покой себе и своим мыслям? Пока Алексей живёт в её номере, едет рядом в автобусе, будет только хуже. Даниэль страшилась этого. Она чувствовала, что начинает симпатизировать этому совершенно постороннему незнакомому мужчине. Её уже начинает задевать то, что он флиртует днём и проводит ночи с другими женщинами. Боже, почему? С какой стати это должно её волновать?
Она откинулась на спинку лавочки. Её всегдашняя жизнь была размеренной, прямой и прозрачной. После развода и смерти младшей дочери у неё не было особых радостей и бед, потрясений и чудес. Пресное течение её жизни лишь изредка разбавлялось скандалами со старшей дочерью, которые тоже стали привычны, предсказуемы и обыденны. Глядя, как начинает краснеть её лицо и повышается до визга голос, Даниэль знала, что сейчас последует ещё одна истерика. Что сейчас ей снова придётся выслушивать, в который раз, одно и то же. Как заезженная пластинка или старая жвачка – ничего нового или оригинального. Всё по накатанной схеме. Её это устраивало: ни взлётов, ни падений, покой и умиротворённость, насколько это было возможно, сосуществуя рядом с истерической и эгоистичной личностью. Если бы она ещё не трепала ей нервы. Но теперь… Ей сорок два года, романтика и влюблённость должны были прийти к ней лет 20 назад. Сейчас это ей зачем? Не нужно, глупо, бессмысленно. Она не хочет! Это ей не надо!
Даниэль глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Какие глупости лезут ей в голову! Это обычная тоска по человеческому теплу. Ведь в жизни она большей частью была одинока. Но её суть не это. Это был её выбор, но не её сущность. Она вспоминала своё детство, юность. Она всегда была в окружении людей. Была непосредственной, весёлой, шумной, дерзкой, заводилой в любой компании. Вокруг неё всегда были люди, она всегда была авторитетом, с которым не спорили, который ценили и восхищались, уважали и побаивались. Сейчас, вспоминая всё это, ей казалось, что то была не её жизнь. Уж слишком различна она до и после смерти родителей. Она утратила свою весёлость, огонь, питавший её, угас тогда, оставив лишь дымящийся пепел и пустоту. Её муж прекрасно постарался, чтобы её мир был ограничен одной непробиваемой чёрной стеной, где нет ни радости, ни счастья, а она создана только для того, чтобы быть бессловесной рабыней. А рабу вовсе не обязательно быть счастливым или весёлым. Его обязанность – хорошо и вовремя делать свою работу. Но сейчас… Что же произошло? Что раздуло в её душе угли прошлого и забытого? Почему она в таком смятении? Только ли стремление к покою она хочет обрести? Она привыкла быть одинокой и хозяйкой самой себе. Привыкла к отсутствию любви и благодарности. А теперь этот «отпускной романчик» грозит превратить её крепость духа в руины чувств, поскольку она не верила в искренность Алексея и долгосрочность подобных отношений. Она независима, и хочет такой остаться. Она кивнула самой себе. Но вспомнила свою прогулку по вечерней Праге, когда он так трогательно пожертвовал ей свою куртку, а после угостил десертом. Алексей был так терпелив, добр, а она его постоянно отталкивала, задевала, грубила ему…