Алексей проводил её взглядом до выхода, пытаясь понять, что же она хотела сказать.
А Даниэль в смятённых чувствах вышла в холл и опустилась в кресло ждать остальную группу с завтрака.
- А вам не кажется, что этот милый молодой человек в вас влюблён? – послышался рядом заинтересованный голос.
Даниэль вздрогнула и обернулась. Рядом сидела одна из двух старушек, к обществу которых Даниэль прибегала на экскурсиях, когда не хотела общества Алексея. Наталья Филипповна. Она держала на коленях моток голубой шерсти и что-то вязала, не глядя на руки со спицами. Даниэль посмотрела на неё, перевела взгляд на вход в обеденный зал: их с Алексеем стол был как на ладони. Как будто они нарочно это подстроили. Даниэль смотрела на мрачное лицо Алексея, который бездумно водил кусочком хлеба по тарелке, явно пребывая в это время где-то в другом месте. Даниэль снова посмотрела на Наталью Филипповну: неприкрытое любопытство так и отпечаталось на лице. Она даже подалась вперёд, чтобы не пропустить ни слова Даниэль. Ни дать, ни взять – старушка времён Советского Союза. А Даниэль считала, что таковые уже исчезли: сплетни на лавочке, спицы, семечки и перманент под платочком. Очевидно, такие раритеты ещё оставались. И ей «повезло» на него попасть. Ей стало неприятно: видимо, своим поведением она и Алексей немало позабавили группу, раз всякие праздные старушки интересуются их чувствами. А что – бразильский сериал в реальности. И что пикантнее, в нём можно поучаствовать.
- Видимо, я слишком старомодна или не так воспитана, - холодно ответила Даниэль. – Но я не считаю симпатию, любопытство, хорошее отношение или похоть любовью. Этого «молодого человека» я интересую только потому, что сама не интересуюсь им, равнодушна к его внешности и поведению. – А в самом ли деле так? Или она пытается в этом убедить себя? Даниэль упрямо встряхнула головой.
- Мне кажется, он вам нравится. – Женщина покровительственно похлопала её по руке. Даниэль незаметно убрала её.
- Нет, вы ошибаетесь, - всё так же холодно ответила она. – Он меня раздражает своими ухаживаниями.
Пожилая дама удивлённо посмотрела на неё.
- Разве может раздражать, если мужчина относится к вам как к женщине? – Казалось, слова Даниэль застали её врасплох.
- А меня вот раздражает. – Даниэль встала. – Я не хочу, чтобы ко мне относились как к женщине. В том самом мужском понимании. Я хочу, чтобы ко мне относились как к человеку. А от мужчины этого не добьёшься. Либо снисходительность, как к ущербному и убогому существу, либо равнодушие.
- Вы просто не привыкли… - растерянно начала женщина, опустив руки со спицами.
- И не хочу привыкать, - отрезала Даниэль.
Пожилая дама откинулась в кресле.
- И всё же из вас получилась бы хорошая пара: вы бы его остепенили, а он бы вас отогрел. – Женщина улыбнулась, звякнув спицами.
- Вы ошибаетесь, - повторила Даниэль. – Как только он добьётся своего – получит внимание, признательность, заботу, расположение, секс, - я ему буду уже не интересна. А я вовсе не стремлюсь привязываться к мужчине, чтобы потом собирать осколки своей гордости.
- Гордость, - фыркнула женщина. – Когда вы взвоете от одиночества, вы про неё забудете.
- А я всю жизнь одинока, - заметила, уходя, Даниэль. – И, когда однажды я по глупости вышла замуж, я оценила преимущества одиночества. Это благо, отдых и наслаждение. Это свобода и независимость.