Нора внимательно посмотрела на Даниэль.
- Похоже, ты тоже влюбилась, - сказала она. Даниэль не ответила. – Ничего не буду говорить. – Нора выставила вперёд ладони и повернулась к своей кровати. – Я итак тебе слишком много говорю. - Она повернулась к Даниэль. – Только, прошу, не позволяй вытирать о себя ноги. Мужчины в любви эгоистичны. Впрочем, они эгоистичны всегда. А любовь лишь тешит их эго и возводит самих себя на пьедестал. Ты же сама знаешь историю – знаешь, как относятся и относились к женщинам мужчины. А в любви они вообще требуют самоотречения, ничего не давая взамен. – Она помолчала. – Я не знаю твоей жизни, поэтому не собираюсь тебе ничего указывать и советовать. Когда я устала быть покорной мужскому шовинизму, закрывать глаза на мужские слабости и гадости, жалеть мужское тщеславие и быть снисходительной к мужским ошибкам, ко всему тому, что мужчины никогда не прощают женщинам, на что никогда не делают скидок, никогда не забывают и на что не махают рукой, я стала для мужчин стервой, помешанной феминисткой, агрессивной фригидной тварью. Мне кажется, ты через это тоже прошла. Прошу тебя, не давай любви делать из тебя ничтожество.
Она покопалась в своих вещах в тумбочке и протянула Даниэль плеер.
- Здесь мои любимые записи. Я бы хотела, чтобы ты их прослушала. Только раз.
Даниэль вставила наушники и включила…
Ты устала быть покорной,
Ты устала быть рабой,
Жить надеждой иллюзорной,
Отвечать на жест любой…
Жизнь идёт где-то за стеною,
А ты в плену пустоты.
О, как жаль, но всему виною
Мечты, мечты, мечты[1]…
Даниэль слушала незнакомую группу, и слова песен находили отклик в её душе. Она села на кровать, глядя в окно, и слушала соло на бас-гитаре или виртуозное исполнение ударных, нежные переливы скрипки и грустный голос пианино, страстный голос незнакомого исполнителя помимо её воли проникал в душу. Тяжеловатая музыка. Она такую раньше не слушала. Но сейчас она ей понравилась.
Нора, некоторое время наблюдавшая за ней, улыбнулась и, взяв свою книгу, улеглась на кровать. Мария Никифоровна не появлялась.
Оставшиеся до выписки дни Алексей регулярно навещал Даниэль, вызывая недовольное ворчание Марии Никифоровны и понимающие улыбки Норы. Последняя ничего не говорила. Но по неуловимо изменившемуся поведению и незначительным мелочам Даниэль поняла, что Нора разочарована в ней. При её проницательности Норе не доставило труда понять, что Даниэль Алексея любит. И поэтому исторические разговоры двух женщин стали менее эмоциональны и более редки. Это огорчало Даниэль, потому что она стала привязываться к этой непосредственной, взбалмошной, порывистой, категоричной женщине с красными волосами. Нора изо всех сил старалась объективно смотреть на переживания Даниэль. Но её прямая безапелляционная натура зачастую брала верх. И такой задушевности, что была до прихода Алексея, между ними уже не было. Однако каждая знала, что, несмотря на различие во взглядах, на другую можно положиться.
В день, когда Даниэль выписывалась, Алексей приехал встретить её. Даниэль, ломавшая голову, как ей добраться до дома, была приятно удивлена и обрадована его предупредительностью. Расположив её в машине со всеми удобствами и носясь, как с хрустальной вазой, Алексей завёл двигатель, и машина медленно тронулась.
Первую часть пути они молчали, не зная, о чём говорить. Наконец Алексей произнёс:
- Я виноват перед тобой. Это из-за меня ты попала под машину…
- Глупости, - оборвала его Даниэль. – Мы уже говорили об этом. Я не попадала под машину. В остановку, где я находилась, врезался пьяный идиот. И вы тут ни при чём. Если только не вы его спаивали. Не вы? – Алексей несмело улыбнулся и мотнул головой. – Ну и славно, - сказала Даниэль и замолчала.