«Позёр, - подумала она. – Наслаждается вниманием к своей персоне. Все мужчины таковы: самовлюблённые эгоисты с раздутым самомнением? Боже, почему я не могу отдохнуть от этого? Конечно, назваться каскадёром – и внимание восторженных дур любого возраста тебе обеспечено, только выбирай, с кем кувыркаться. Почему ж ты не назвался рок-певцом или актёром? Фу, противно». И Даниэль резко отвернулась к окну, закрыв книгу у себя на коленях. Алексей заметил её движение. Взглянув на её отражение в оконном стекле, его удивило надменное выражение её лица. Однако он не стал задумываться, продолжая поддерживать ненавязчивый разговор с окружающими, изредка улыбаясь вернувшейся гиду, которая с понимающей улыбкой поглядывала на него. Даниэль перехватила этот немой диалог. Её передёрнуло. Но она сказала себе, что её мало заботит моральный облик посторонних людей, и не стала ничего говорить. Пожав плечами, Даниэль раскрыла свою книгу и снова углубилась в неё.
После довольно долгой езды и нескольких остановок в автобусе разгорелся спор почему-то на историческую тему. Алексей с удивлением слушал, как спокойно и аргументированно отстаивала Даниэль свою точку зрения, как сыпала цитатами неведомых ему авторов, как перечисляла историков, о некоторых из которых он не слышал. А когда какая-то матрона, недовольная тем, что её мнение оказалось ошибочным, потребовала разъяснения какого-то исторического факта, о котором, казалось, знали только они обе, Даниэль, непринуждённо повернувшись к ней в кресле, просто и доходчиво с налётом иронии изложила своё мнение, опираясь на общеизвестные факты, и предложила подумать. Она не твердила, как её оппонентка, что так может быть или не может быть потому, что так принято считать академической наукой. Не цитировала к месту и нет библию, не намекала на глупость оппонента. А, выслушав недовольное брюзжание, отвечала: «Считайте так. Я считаю иначе». И, в конце концов, симпатии даже тех, кто в истории не разбирался или не понял сути спора, были на стороне Даниэль. По итогам разговора один молодой человек попросил её сделать экскурс в королевские дома Европы. Алексей усмехнулся: обычай жениться между родственниками с благословения папы римского произвел огромную путаницу в родственных связях, которой позавидовали бы фараоны Древнего Египта, имевшие привычку жениться на сёстрах и выходить замуж за дядей и племянников. Ещё в школе Алексей бросил попытки разобраться, кто кому кем приходится. Особенно, что касалось двух ветвей дома Габсбургов – германских и испанских. Однако Даниэль, не моргнув глазом, забралась в дебри франкского государства и закончила современными монархиями Британии, Монако и Люксембурга. Молодой человек периодически сверялся со своего планшета с интернетом, который умудрился каким-то чудом поймать, когда хотел уточнить слово или название, и лишь удивлялся обширным познаниям Даниэль.
Алексей, весьма далёкий от истории и исторических династий, слушал её, открыв рот. Как рассказчик Даниэль не знала себе равных. Её повествование не было сухим и занудным, но плавным и законченным. Она к месту вворачивала исторические казусы и анекдоты, что снимало напряжение слушателей, возможно задетых собственным невежеством. Рассказ увлекал Даниэль. Её лицо было одухотворённым, а в глазах светилась мудрость. Плавные движения её изящных рук не были нарочитыми или навязчивыми, голос западал в душу.
Однако, когда рассказ окончился и эхо зачарованности стало затухать, Алексей снова увидел некрасивую женщину с застывшим лицом, которая молча смотрела в окно. Чары спали, сказка закончилась.
- Вы историк? – спросил Алексей, наклонившись к ней.
- Нет, - холодно ответила Даниэль, не поворачивая головы от окна. Алексей подождал.
- А откуда вы так много знаете? – наконец спросил он.