— Тогда, если ты не возражаешь, я бы хотел с ней переговорить.
— Лучше сначала позвони.
— Хэл... — начал было Карелла, потом покачал головой и вышел из комнаты, оставив Уиллиса за длинным столом с двойным зеркалом за спиной.
— И что вы хотите узнать? — спросила она Кареллу.
На ней были синие джинсы и мужская рубашка. «Рубашка, возможно, принадлежит Уиллису», — подумал Карелла. Они находились в гостиной, отделанной деревянными панелями. Было одиннадцать часов утра, в доме стояла тишина, толстые стены не пропускали уличного шума. Трудно представить, что ее когда-то задерживали за проституцию. Она была похожа на девочку-подростка. Безупречная кожа, умные голубые глаза, никакой косметики, даже помады. Но здесь можно вспомнить «Закон мышей». Если в своем амбаре вы увидели одну мышь, то значит, их там не меньше сотни. И если девушку однажды задерживали за проституцию, то, несомненно, она побывала во многих переделках.
— О Бэзиле Холландере, — сказал он.
— И что именно?
— Как вы с ним познакомились?
— Нас свела судьба, — улыбнулась она.
Обычная уловка проститутки — подсмеиваться над своей близостью с кем-то, чтобы не звучало вульгарно.
— Да, понимаю, — произнес он холодно. — Но как вы с ним познакомились?
— Почему вы хотите это знать, мистер Карелла?
— Он был вашим другом. Он умер. Умер еще один ваш друг. Так что наше любопытство простительно...
— Мне не нравится ваш сарказм. Почему вы меня так не любите?
— Вопрос о любви или нелюбви здесь не стоит, мисс Холлис. Я просто полицейский, выполняющий свою...
— Ой, пожалуйста, только не надо о выполняющих свою работу полицейских! Я наслушалась этого от Хэла.
Хэла. Ну конечно же. Не станет же она его называть детектив Уиллис.
— За что вы меня так не любите? — повторила она. — За то, что мы живем вместе?
Вот так. Без всяких обиняков. Однако она ничего так и не сказала о главном. О том, как познакомилась с Холландером.
— Дела Хэла меня не касаются, — сказал он. Что весьма существенно отличалось от того, что он говорил Уиллису менее часа тому назад. — А мое дело...
— Я думала, что вы с Хэлом занимаетесь одним делом.
— Я тоже так думал, — сказал Карелла.
— Но вы теперь так не считаете? Это потому, что он живет с человеком, который, возможно, является хладнокровным убийцей, так, да?
— Я этого не говорил.
— Но вы так думаете, разве нет? Вы считаете, что я могла убить и Джерри, и Бэза?
— У меня нет для этого доказательств...
— Мы здесь говорим не о доказательствах, — горячилась она. — А доказательства свидетельствуют, что я была далеко от тех, кого убили. И вот это и является доказательством, мистер Карелла. Ах, у вас интуиция, так ведь? И что подсказывает вам ваша интуиция? Вы считаете, что я их убила, так?
— Я считаю, что моя работа состоит в том...
— Господи, вы опять о своей работе.
— Которую вы мне не даете выполнить, — разозлился Карелла.
— Да? И каким же это образом? Тем, что живу с вашим напарником?
— Нет, тем, что так и не ответили на вопрос, который я вам задал пять минут назад.
— Неужели уже целых пять минут? Как быстро летит время, когда общаешься с таким милым человеком.
— А за что вы на меня взъелись? — спросил он.
— Я встречала таких как вы, мистер Карелла. Вы такой же, как все полицейские. За исключением Хэла. Вы считаете, что если у человека были проблемы с законом, то он всегда останется нарушителем. Горбатого могила исправит, так ведь, мистер Карелла? Шлюха — она и есть шлюха.
— Если хотите так думать, это ваше дело. Итак, где вы познакомились с Бэзилом Холландером?
— На концерте, — со вздохом ответила она.
— Где?
— В филармонии.
— Когда?
— В июне прошлого года.
— Случайно познакомились?
— Во время антракта. Мы завели разговор о программе, и выяснилось, что у нас одинаковые музыкальные вкусы. Это сразу же нас сблизило.
— И вы стали встречаться. Когда это началось?
— Он позвонил мне на следующей недели и предложил пойти в оперу. Я не очень люблю оперу, но все равно пошла, и мы прекрасно провели время. — Она улыбнулась и добавила: — Хотя я не очень люблю оперу.
«Изысканные вкусы, — подумал он. — Шлюха из Хьюстона предпочитает ходить в филармонию, а не в оперу». Он отогнал от себя эту мысль. Возможно, она была права. Может быть, он слишком долго работал полицейским и делал выводы исключительно на основе своего опыта. Правда, ему еще ни разу не приходилось встречать раскаявшуюся шлюху или терзающегося угрызениями совести бандита. С другой стороны, он никогда не видел бандита, который бы ходил на симфонические концерты. Или в оперу.
Из уважения к Уиллису он не стал спрашивать, когда она начала спать с Холландером. Но это его тревожило. Он уже пошел в своем расследовании на какие-то уступки. Обычно близость между мужчиной и женщиной являлась чрезвычайно важным фактором в деле об убийстве, особенно если это убийство из ревности. Вместо этого он спросил:
— Холландер, по-моему, был бухгалтером, это так?
— Вы же прекрасно знаете, что — так.
— А когда вы об этом узнали?
— О том, что он бухгалтер? — с удивлением спросила она. — Какое это может иметь значение...
— Он выполнял для вас какие-нибудь работы?
— Кто? Бэзил? Нет.
— У вас есть свой бухгалтер, который ведет ваши дела?
— Да.
— Как его зовут?
— Марк Аронштейн.
— Он давно на вас работает?
— Я наняла его, как только приехала сюда из Буэнос-Айреса.
— Буэнос-Айреса?
— Я думала, Хэл вам говорил об этом.
— Нет.
— Я занималась проституцией в Буэнос-Айресе.
— Понятно, — сказал он. — И долго вы этим занимались?
— Пять лет.
— И еще в Хьюстоне?
— Там только год. Я уехала почти сразу же после ареста.
«Да, довольно длинная история, — подумал он. — Уиллис подцепил настоящее сокровище».
— Так вы поехали в Аргентину прямо из Хьюстона? — спросил он.
— Нет, сначала я побывала в Мексике.
— Вы там тоже занимались проституцией?
— Нет, — улыбнулась она. — Просто хотела посмотреть страну.
— И долго вы там были?
— Месяцев шесть или что-то около того.
— Сколько вам лет, мисс Холлис?
— Вы же детектив. Попытайтесь догадаться. Я уехала из дома за три месяца до своего шестнадцатилетия, в Лос-Анджелесе прожила чуть больше года, затем переехала в Хьюстон.
— А почему в Хьюстон?
— Думала, что смогу поступить в «Райс».
— Но вы этого не сделали.
— Нет. Я встретила одного типа, который дал мне от ворот поворот.
— Джозеф Сиарт?
— Нет, Джо появился позже.
— И долго вы были в Хьюстоне?
— Я же говорила вам. Один год. Вы считаете? Затем шесть месяцев в Мексике, пять лет в Буэнос-Айресе, и здесь я живу почти полтора года. И что у вас получилось?
— Шестнадцать, когда вы уехали из дома...
— Почти шестнадцать.
— У меня получилось двадцать четыре.
— Мне будет двадцать четыре в августе.
— У вас весьма напряженная жизнь.
— Напряженнее, чем вы думаете, — сказала она.
— Вы говорили, что ваш отец купил этот дом...
— Нет, я соврала. И уверена, что вы знаете об этом.
Не надо меня проверять, мистер Карелла. Терпеть не могу нечестных людей.
— Каким образом вы приобрели этот дом?
— Разве Хэл вам не рассказал? Я приехала сюда с двумя миллионами долларов. За этот дом заплатила семьсот пятьдесят тысяч. Остальное вложила в ценные бумаги. Поэтому мне и понадобился бухгалтер.
— Марк Аронштейн.
— Да. Из компании «Харви Рот».
— Это в нашем городе?
— Да, на улице Бэттери. Около Олд Сиуолл.
— Вы когда-нибудь обсуждали с мистером Холландером финансовые проблемы?
— Никогда.
— Вас когда-нибудь проверяла налоговая служба?
— Однажды.
— Были проблемы?
— Самые обычные.
— Например?
— Удержания на П/Р.
— Что это?
— Путешествия и развлечения.
— А, — кивнул он. У полицейских не делали удержания за путешествия и развлечения. — Вы когда-нибудь говорили об этой проверке с мистером Холландером?