— Знаете, что я вам скажу, вы, конечно, их лечащий врач, но давать препараты в не соответствие с диагнозом, таким образом, Вы нарушаете Гиппократа и теряете свою человечность! Лекарства могут их не лечить, а действовать отрицательно и кто знает, чем всё закончится?
— Иной раз другого выхода просто нет. Я никогда не прописывал другие лекарства Саши. Мне её по-человечески жаль.
— И ещё одно «но», с колющими предметами надо что-то делать. Ведь весенне-осенний период у них самый пик развития болезни.
— Когда каждый из них чем-то занят, они ведут себя спокойней. Уверяю вас у нас всё под контролем. Что касается самой Саши, то она ещё ни разу не проявила агрессии в чью-либо сторону. Повторюсь, Саша спокойная пациентка.
Александра слышала их и поняла, что от Саши они не ждут чего-то нового, а видят в ней без обидную психопатку, но даже и у таких людей есть придел. Их смех над такими как Саша приводил Александру в ужас. — Саша взяла в руки своего любимого медвежонка, который она успела поднять из грязной лужи перед тем как её схватили чьи-то руки. Воткнув в него две спицы для вязания и нужно было только дождаться подходящего момента, когда открылись двери палаты Александра вышла вместе со всеми. Проходя мимо главврача и женщины в белом халате Александра замедлила шаг, она увидела своих друзей, с которыми её связало детство, в ушах гремел дикий смех над ней её первой приёмной матери. Она достала из медвежонка своё орудие, которое должно было пронзить их сердца. Вложила спицы в руки и идя медленно она вспомнила слова: красивая женщина, одну спицу она убрала. Взяв за плечо женщину в белом халате, которая напомнила дикий смех над ней её вечно пьяной приёмной матери. Она только успела сказать повернув женщину в белом халате к себе лицом:«Елена Евгеньевна! Ты помнишь меня, сука? Я, Александра!». Сквозь одежду и плоть в ненависти она увидела пока ещё бьющееся её сердце, но она услышала от меня, от Саши:«Александра, нет!». Я ударила её по рукам, руки стремительно поднялись вверх её взгляд пал на оконное стекло, Александра увидела в нём девочку с косо отстриженной чёлкой, то есть — меня. Было уже слишком поздно, когда проснулась Я — Саша, спица для вязания уже торчала в горле женщины в белом халате. В этот раз я не смогла помочь ни Александре ни женщине в белом халате.
Вы что-то не понимаете? Я, то есть Саша, попробую Вам всё объяснить. В моём теле живут множество личностей и это не только основные герои моих рассказов, но и из моего детства. Кристина моя настоящая подруга, но она погибла в автокатастрофе со своим отчимом, она была за рулём, на той самой «Весте» (Саша видела их, когда они приезжали к ней). Я, Саша всегда была где-то в стороне и являлась Александре только в бестелесной форме, в её мыслях, только тогда, когда она оставалась одна наедине сама с собой, со своими мыслями. Я хотела помочь, предупредить её о дальнейшем, но Александра никогда ни хотела прислушаться ко мне. Я пыталась ей помочь, но... Это всё «ОНИ» заставили её сделать. У нас с ней общий враг тот, который притаился в нашей голове, а значит Александра мой друг. Александру признали полностью невменяемой она проведёт в клиники всю свою жизнь. Я, Саша, знаю какого жить в своём же теле с Александрой, возможно и она сможет когда-нибудь написать такие же строки и возможно её строки станут известными, но пока это пишу я, Саша. Александра во мне спит уже более пяти месяцев. Лекарства, которые мне прописали я уже не принимаю. Медсёстры приносят мне их в палату, так как после инцидента с Александрой меня никуда не выпускают вот уже почти как полгода. Мне вернули медвежонка, карандаши, мои записи по считав меня адекватной. Теперь я могу в спокойном состоянии без вмешательства Александры писа́ть дальше и никто не сможет отнять у меня моего спокойствия и не лезть в мои мысли. Подождите, я уже заканчиваю. Осталось дописать ещё примерно пару абзацев.
Я не хочу больше принимать лекарства, мне намного лучше и без них, я хорошо себя чувствую. В зависимости от смены персонала, я делаю вид, что приняла лекарства, а после этого убедившись, что я выпила все таблетки мне смотрят в рот, проверяют. Когда надзиратели уходят я провоцирую рвоту и плюю их в унитаз. С внутренней инъекцией проблемы, после уколов я могу долго ничего не делать, а просто лежать в своей белоснежной постели и мечтать о том, как бы всё повернулось в моей жизни, если бы я была обычным человеком, с обычными потребностями. Принимая лекарства я не могла сосредоточиться на том, что пишу. Бо́льшую часть времени я находилась во сне. Просыпаясь я не могла понять, кто я?! Где я? Моё тело болело и трясло так, словно я конченая наркоманка. Но я уверена, что я обычный человек. — Когда Александра попала в клинику, она не могла и подумать, что клиника станет её родным домам на протяжении долгих и мучительных лет. Врачи, санитары и многие пациенты клиники станут для неё друзьями, врагами, любовниками… «Горе тому, кто любил только тело, формы — видимость! Смерть отнимет у него всё. Учитесь любить Души и вы найдёте их вновь». — Виктор Гюго. Санитары не смотрели на неё, как на душевно больную, они смотрели на её плоть и женственную красоту. Александра, можно сказать, выросла на глазах всей клиники и вряд ли кто-то мог подумать о её дальнейшей судьбе, как больного человека.