— Что привело тебя ко мне? — поинтересовался дядя. — Неужели и тебе досталась эта напасть как и твоей матери? Только толку от Толика уже никакого. Старый только Толик стал.
— Нет дядь... Мы собрались с друзьями на концерт. Время ещё есть вот и заехала тебя проведать, пока машина есть.
— Как там мать-то?
— Хорошо.
— Хоть мы и сводные, но не забываем друг дружку...
— Дядьк, а ты пьяный что ль?
— Что ты дочк... Трезв как Бог по воскресениям. Да что мы всё в сенях заходите в дом. Чайку вам налью, да и себе для трезвости плесну, а-то отпускать что-то стало, нежели трезветь стал, — чуть слышно ответил дядя Толик. — Ну, рассказывай, как там сами поживаете? Смотрю машина у тебя появилась, твоя ли?
— Машина не моя, а маминого бойфренда.
— Это ещё что за фрукт?
— Гражданского мужа, так понятней?
— Ага... Так понятней. Ты как выросла. Прям кровь с молоком. Кто же из них твой бойфренд? Наверное вон тот, который по мордастей? — сказал дядя Толя и кивнул в сторону Пирата.
— Хм... — усмехнулась Крис. — Нет дядя они мои друзья и не больше.
— Друзья это хорошо, — сказал дядя. — Вот иной раз вспоминаю как я мальчишкой босоногим по лужам, по грязи к отцу в кузню бегал как он на меня ругался, что босой по кузни бегаю. Теперь я его понимаю, что попадись мне любая ржавая железяка в ногу и всё... Прививать как-то нас не было особой возможности, а заразы и в наше время хватало. В подростковом возрасте мы с соседскими ребятами любили лазать по всяким заброшенным постройкам, домам... Вот как сейчас помню говорил мне мой дедушка, а он услышал это от своего дедушке и так из поколения в поколение ходила эта байка. Тот случай произошёл очень давно, когда власть принадлежала царствованию Александра 1-ого, сына Павла 1-ого. Самого Павла убили с 11-ого на 12-ое марта 1801 года. Александр 1 правил до 1825 года, не много оставалось для того чтобы справить юбилей на царском троне, но 19 ноября 1825 года в Таганроге его настигла смерть. То поселение, о котором я вам расскажу, было в самом центре ада. О нём ходили слухи и никто туда не совался. Долгие годы длился этот кромешный ад. К юго-западу от нас есть за чащей леса поселение одно, не большое около 70 домов. Первый и последний раз я там был больше 40 лет назад со своими друзьями... — дядя сделал паузу и продолжил. — Я вспомнил об этом посёлке после гибели... — он замолчал.
— Ну что там дальше-то было? — влез после не долгой паузы Костик.
— Мы тайком от родных, — продолжил дядя. — Тёмной ночью запрыгнули на лошадей и поскакали. Интересно же было, правда ли там так страшно как описывали нам наши прадеды и деды. Легенды ходили разные, кто говаривал чума сгубила всех, а кто говаривал что всё поселение вырезали ироды. Первыми стали пропадать мужчины и мальчишки, женщин и девушек насиловали и избивали до бессознательного состояния, если им попадались девственницы их в то время было больше, чем сейчас за этим раньше следили строго, то они их оставляли как инкубатор для новорождённых и забирали их, а младенцев душили и разделывали как кроличью тушку. Поговаривали, что видели кожу младенцев висящую на деревянных заборах сушившуюся как шкуры диких зверей. Дескать кожа младенца эластичная и хорошо поддаётся обработке в подношение той самой нечисти, которая держала народ в страхе, а плоть новорождённых скармливали своим псам. Ночью там самый кромешный ад. Слышен крик матерей зовущих своих детей, плачь младенцев терзающий слух живых, что сами стены и всё вокруг говорит на языке мёртвых. Даже сам Господь Бог не лез туда со своим канонам. Потом это всё как-то забылось. Скакали мы значит до рассвета, солнце только-только собиралось всходить, туман стоял. Видим мы то поселение как наши лошади разом встали в метрах трёх сот как вкопанные и не шелохнутся. Они взмокли разом, мы ещё удивились столько проскакать и не одышки, а тут такое... Мы как-то не придали особого значения этому и пошли пешком оставив их постись на лужайке. Подходим мы к самому первому дому, тишина гробовая, а у меня мурашки по телу бегают и думаю идти дальше или нет. Слышим собачий вой в перемешку с брёхом. Мы переглянулись, но пошли. Стали мы делать наши шаги ближе как в старых рамах завыл ветер, будто предупреждает нас о чём-то. Двери домов были чем-то испачканы тёмным. Над дверью болтался позвякивая колокольчик как будто в него звонят. От ветра, подумали мы тогда. Стали открывать дверь как колокольчик перестал звенеть, а ветер продолжал выть. Мы снова переглянулись, но в дом вошли. Половицы скрипели так словно за нами кто-то идёт по пятам, но никого мы не видели кроме нас. Осмотрев дом мы не увидели ничего особого печка, кухня, столовая... Но одно нас тревожило нет ни одной иконы в углах, на стенах не висят кресты... Заметили ещё часы, но вот что странно это я сообразил потом, в часах обе стрелки стоят ровно вертикально на двенадцать часов. Зеркала не тронуты мы их обходили стороной, чтобы в них не оставалось нашего отражения, поверье плохое. Зеркала большие кое-где ещё стоит старая мебель. По виду дом ни то, чтобы ветхий, а развалина, но зайдя во внутрь так не скажешь. В общим кое как мы по-быстрому пробежались по этому дому особо ни во что не вслушиваясь да и были мы там на рассвете, когда бояться там некого и нечего. Был ещё один странный дом на пригорке. Дом большой в два этажа видно в нём жил сам феодал того времени, но к тому дому мы не пошли, может уже и потому что поджилки тряслись. Самое страшное начинается с сумерками птицы исчезают становиться тихо и такая тишина пугает до рассвета. Пробежались мы по дому и бегом к коням, подбежали а мой Буран стоит не шелохнётся словно магнит его держит и не отпускает. Какая-то нечесть там есть...