Мне удалось наследующий день пойти к ребятам в барак после работы.
Я подловила одного хлопчика возле дверей.
-Эй, ты с этого барака?
-Да!
-Позови мне пожайлуста Диму или Сашу. С ними еще старый грузин был. Попыталась объяснить кто мне нужен. Их там человек, не меньше сотни.
Мне повезло, вышел Сашка.
-Стаська!
Я его не узнала. Ко мне подошел,скелет обтянутый кожей.
-Сашенька! Бросилась к нему на шею. -Возьми, тут чуть-чуть, заливаясь слезами сунула мешочек с крупой. Вам по ложечке баланду заправить. Тебе, Диме и деду.
-Стасенька, дед умер. Отмучился старик.
Я чувствовала, но не хотела верить. Слишком тяжелые условия в лагере.
-Держитесь! Чмокнула в щеку Сашку.
Как бы дожить? Где бы одолжить сил, что бы хватило? Этот вопрос остался без ответа.
Мы с девченками держались только из-за того что нам помогала фрау Эмма и виртуозность Маринки.
Как она воровала, это -блеск. Стоит возле ленты, может разговаривать с надзирателем, смеяться, а руками быстро закладывать в банки сало и запазуху. У нас так не получалось, мы пропускали банки. За это нас били по спинам.
-Девочки! Лежа в темноте, шептала Маринка. -Воровать буду я, а вы отвлекаете охрану.
-Да, не выходит у нас так же ловко как у тебя. Усмехнулась Катя.
Мы не боялись разговаривать. От сотни человек из нашего барака осталось уже человек тридцать. Люди умирали как мухи. Кто-от голода, кто-от болезни. Нам повезло работать в заводе. Потому что позволяли мыться. Антисанитарию не разводили. Остальным повезло меньше. Мыться их не водили. После работы гнали сразу в барак. Так и жили.
С ребятами увидеться не получалось. Я каждую ночь молилась что бы, они выжили.
На нашей улице праздник быстро закончился. Кого-то очень сильно задавила жаба. На счет нашей дружбы с фрау и Маринкиного "таланта" . Нашлась падла которая донесла на Маринку охране.
После смены. Ее отвели в сторону и заставили раздеться до гола, оставили только обувь. В этот день сало было в ботинках. У меня за пазухой были сухари, которые добрая фрау мне принесла.
Я реально струсила, когда Маринку отвели в сторону. Катя стояла не в лучшем состоянии чем я. Лицо ее было белее мела.
Не нашли. Охрана заставила нас перед бараком лежать в грязи, пока они обыскивали барак.
С помощью наводки они раскопали нашу нычку. Лежали сухари и сало, завернутые в тряпку.
Нам капец.
Охрана подняла меня, Катю и Маринку.
Били прикладами по лицу, когда упали. Стали бить ногами по спине. Перед остальными в назидание.
-Как выносите продукты? Кричал офицер охраны.
Мы молчали.
-Если не скажете, расстреляю всех. Бесновался он.
Мы молчали.
Он приказал нас троих повесить.
-Девочки прощайте. Сказала я.
-Прощайте. Отозвадась Катя.
Марина схватила нас только за руки.
Доложили начальнику лагеря.
Это хуже всего. Охрана просто повесила бы и дело с концом. А этому же гаду нужно поиздеваться.
Начальник приказал нас раздеть, оставить в одних робах. Отвести на виселицу. Там нам накинули на шею что-то вроде тоненькой веревки. Под ноги поставили шаткие деревянные чурбачки. Веревку натянули очень сильно. Так она врезалась в горло, что нельзя было даже сглотнуть. Мы стояли практически на цыпочках на этих чурбачках.
Стою и думаю: вот конец тебе, Стася. Но этот козел, не дал приказа выбить из под ног опору. А приказал оставить на улице на ночь. Типо сами сдохнем.
Это был полный п....ц.
Ночью били хорошие морозы и выпадал снег. Северные ветра пробирали до костей.
Наверно это последняя ночь.
Разговаривать у нас, не было возможности. Я выбрала для себя одну точку, звезду на небе. На нее и смотрела. Стояла тихо нешевелясь. Девочки рядом тихонечко поскуливали. На моих щеках только льдинками застывали слезы.
Засыпать нельзя, только тело расслабиться, тут же веревка сломает шею.
Я думала о маме. О своей маме и сестре. Мысленно просила у них прощения. За все обиды и с горяча сказанные слова. Не вернуться мне. И не попросить у них прощения. Просила прощения у бабушки которая заменила мне в этом мире все. Взгляд устремлялся в черное бархатное небо с миллиардами звезд. Прощайте, мои любимые. От холода уже не чувствовала ничего. Тело все занемело и задубело. Дождаться бы только рассвета.
Дождалась рассвета. Нет больше сил. Ноги подгибаються, я теряю сознание.
Бог, завещал, мне еще пожить.
Кто-то бережно меня снял и отнес в барак.
Я очнулась. Тело не слушалось вообще. Меня колотило в ознобе. Шея болела очень сильно.
С трудом повернула головой, увидела девочек.