Меня муштровали целый вечер. Заставляли повторять одни и те же движения.
До койки доползла с гудящей головой. И казалось бы не успела голова коснуться подушки, я заснула.
Ночью начался ад!
Меня подбросило на кровати. В глаза ударила яркая вспышка. Показалось, я -оглохла. Схватившись за голову, открывала и закрывала рот.
Что происходило вокруг меня, не замечала.
Меня резко дёрнули за шиворот. Поволокли.
Передо мной стояла растрёпанная военврач и что-то кричала. Я её не слышала.
Она трясла меня за одежду. Потом навалилась на меня всем телом, прижала руками голову.
-Мать твою, чего расселась! Услышала будто сквозь вату. А ну быстро собралась! Ёперный театр. Обкладывала меня на все лады эта добрая женщина.
Хлабысь! Мою щёку обожгла пощёчина.
-Пришла в себя? Заорала она. -Быстро помогай раненых выносить. Эти гады бомбят нас.
Я постаралась быстро собраться со своими тараканами в одно целое. И начать помогать.
В дыму, огне и ярких вспышках сложно было отыскать живых людей. Я без разбора переворачивала тела лежащие на полу. И вытягивала на улицу, оттаскивала как мне казалось в безопасное место.
Но в горящем лесу не было такого места. Нас просто закидывали снарядами сверху.
Палатка сгорела. Вокруг меня лежали тела. Много тел.
Яркая вспышка. Земля содрогается и уходит из-под ног. Я падаю и скатываюсь в воронку. На миг становится светло. Как днём. На меня падает мокрая земля. Становится темно.
Замёрзла. Проморгалась. Дрожащей рукой с лица убираю комья земли.
Светит солнце. Как может сейчас светить солнце?
Пытаюсь встать. Не получается. У меня ничего не получается! Меня захватывают слёзы. От страха. Я не могу встать. Я боюсь. Мне трудно дышать.
Сквозь слёзы вижу лицо комбата. Он что-то кричит.
Я его не слышу. Мне становится легче, я могу дышать.
Рядом со мной на коленях стоит мужчина и откапывает меня. Поднимает за плечи и оглядывает на предмет ран.
Он что-то спрашивает-я не слышу. Поднимаю дрожащую грязную руку и дотрагиваюсь до уха.
Там что-то липкое и тёплое. Смотрю-кровь. Слёзы хлынули с новой силой.
Комбат быстро прижимает меня к себе. Гладит по голове и спине.
Откуда-то из далека, слышится мужской голос: живая и ладно. Продолжает меня обнимать и успокаивать: какая же из тебя вояка? Целует меня в сухие губы. Крепко прижимает к груди. Я уткнулась в мужскую шею. И глубоко вдохнула, аромат табака и пороха. -Да за какие грехи? Ты на меня свалилась. Шепчут мужские губы. Голоса я почти не слышу.
Грубой ладонью старается нежно провести по моей щеке. Морщусь от боли. Он прижимает меня сильнее. А я заглядываю в глаза и улыбаюсь.
Блуждая в дыму, пытались собрать оставшихся в живых солдат, после ночного авианалёта.
Хотя бы пересчитать живых и раненых. Мёртвых считать не было смысла.
Обугленные тела были по всюду. Я к каждому подходида проверяла пульс.
В какой-то момент у меня сработал инстинкт самосхранения, раз и отрубило все чувства. Я даже не соображала что передо мной люди.
Сколько бродила не знаю. Но мне удалось найти с десяток легкораненых бойцов просто контуженных. Остальные были мертвы.
Такое ощущение что фрицы знали куда бить.
Ткаченко взял командование на себя. Пытаясь организовать эвакуацию раненых в тыл.
На войне все стараются всё делать быстро, даже жить.
Странно. Оказывается я ему не безразлична. Правильно сказала Рахиль Иосифовна: " кожа да кости"
Если бы мы с ним познакомились в мирное время, довольно долго продолжался конфетно-букетный роман. А тут раз и улыбка непроизвольно коснулась моих губ.
Глупости, всё это глупости! Конечно тут такая концентрация тетестерона. Нехватка баб и человеческого общения. Всё! Ребус прост! Хватит розовых соплей! Развесила уши разок, ещё не забыла!
Слава Богу, все мои выжили. У доктора сломана рука. Катюшка оказывается тихоня, бегала к кому-то на свидание. В момент бомбёжки слушала стихи.
Среди воронок, поваленных стволов деревьев и дыма. По какой-то случайности выжившие, ещё не отошедшие от шока люди, собрались в одну кучу. После невесёлых подсчётов. Живыми было бойцов пятьдесят, раненых разной сложности-сорок. Да и нас баб в живых осталось трое.