Выходя из дома, услышала стон. Доносился он из-за сарая. Испугалась очень сильно. У меня же бабушка одна дома остается. Надо посмотреть что там.
Тихо дошла до сарая. Заглянула в закуток между стеной и забором. А там парень лежит весь в крови. В советской форме. Мать моя в кедах! Так вот почему к нам полицаи прицепились. Они видели что он побежал в нашу сторону.
-Эй, ты кто? Тихо позвала я его.
Парень потерял сознание. Я его не дотащу одна. Вдруг кто-нибудь увидит. Что же делать? Надо звать на помощь подругу.
Стараясь не привлекать к себе внимания. Дошла до ее дома. Постучала в дверь. Открыла Катя.
-Стась? Ты на работу? Удивилась она.
А меня же как черти за ноги кусали.
-Катюш, пойдем. Еще опоздаем. Натянуто улыбалась я.
-Стась, ты чего рано еще.
-А я говорю пойдем. На улице скользко. Так бы и прибила за недогадливость. Я ей глазами показываю, мол идти надо. И соплю не хуже слона со злости.
Катюха уставилась на меня. До неё начало доходить, что что-то не так.
-Ну раз ты говоришь скользко, то конечно пойдем.
Мы вышли из дома.
-Может объяснишь к чему вся эта пантомима? Строго спросила она.
-Тут не говорить, а показывать надо. Пошли быстрее! Прошипела я.
Добежали до моего дома.
-Стась! Да стой же не успеваю! Пелагее Ильинешне плохо? Пыхтя с зади добивалась ответа Катя.
-Пошли и не ори! Рыкнула я на нее.
Дошли до сарая.
-Помоги в дом затащить, показывая на парня. Сказала я.
-Ты с ума сошла! Полицаи по домам ходят. Шептала Катя.
-Предлагаешь его здесь бросить умирать. Разозлилась я.-Не хочешь, не помогай! Я думала ты мне подруга!
-Стась, да боязно. Лепетала она.
-Да я и не к тебе его в дом тащу, а к себе. Тебе ничего и не будет. Если поймают.
Кое как дотащили паренька на его шинеле к крыльцу. Мне сейчас крупно повезло, что вход в дом у меня с боку от улицы. Иначе бы все наши маневры были бы хорошо видны. На возню возле крыльца вышла бабушка. Не говоря ни слова она помогла затащить его в дом.
-Надо звать Михаила Моисеевича. Сказала бабушка. Катюш, скажи что мне плохо с сердцем. Мы пока его отмоем, посмотрим где рана.
Катюшка, убежала. Мне в первый раз в жизни было страшно ждать врача. Парнишка лежал на полу, не подавал признаков жизни. Вся гимнастерка была в крови. Так,не хер жалеть себя.
-Бабушка, кипяток остался? Разведи воды. Надо его вымыть. Старушка засуетилась возле грубки. Вдвоем кое как затащили его на кровать. Ножницами разрезали гимнастерку, сняли с него подобие ботинок. Бабушка начала его протирать от грязи и крови. Парень ранен в плечо. От потери крови потерял сознание.
Прибежали Михаил Моисеевич и Катя. Доктор осмотрел и сказал надо оперировать. У него пуля в плече. Он достал все необходимое из своего саквояжа. Я же достала кожаный ремень из шкафа. Засунули его в рот парню. Хорошо что он был без сознания. Пару раз очухивался и пытался кричать от боли. Но доктор говорил: хочешь жить? Молчи! Парень видимо очень хотел жить. Он просто стонал и обливался холодным потом. До синевы вцепившись мне в руку. Бабушка и Катя держали ноги. Я перегнувшись через спинку кровати, держала другое плечо и руку. Михаил Моисеевич оперировал. Доктор зашил и обработал рану, очень опасался как бы не началась газовая гангрена. С лекарствами очень туго. Можно даже сказать что их нет, а что есть то все у немцев под строгим контролем. Нет ни бинтов, ни ваты. Паренька перевязывали лоскутами простыни.
Когда все разошлись. Села за стол и схватилась за голову, что делать.?Если будет облава. Надо как-то себя обезопасить. Так вспоминай голова какие там хвори были. Вроде что- то про тиф в голове вертится. Надо с Михаилом Моисеевичем отфильтровать вопрос. Ещё надо кляузу передать, заверив чудовище что готова работать на благо Германии.
8
Блузка испорчена, её можно только выбросить. Вся в крови. Сняла её и засунула в грубку, вечером сожжём.
Парнишка был безсознания. Пока переодевалась, взгляд упал под стол. А там валяется его гимнастерка, в углу шинель. Вот же растяпа! Надо все спрятать или лучше сжечь. Подняла гимнастерку, ощупала карманы. В них что-то было. Достала документы. Сейчас хотя бы узнаем как зовут нашего найденыша. Звали его Митя Царев.
Надоже не Дмитрий Царев, а Митя. 1923 года рождения. 18 лет и уже на фронте. Мне было 25 в том мире. А ему 18. Это же полный писец. Захотела рассмотреть, пока он безсознания. Лицо было широкое с правильными чертами. Русые волосы слегка отросли. Видно не до красоты было в окопах. А глаза были пронзительно-синие. Успела рассмотреть когда он очнулся во время операции. Я просто утонула в его глазах. Обычно мужчины трындят на первом свидании что тонут в ее глазах. Нет, дорогие мужчины, вы просто не видели этого взгляда, цепляющегося за последнюю возможность жить.