Глава 7
Имя Айвора ден Релгана вновь было у всех на устах. Более того, сегодня он лично присутствовал на скачках. Я увидел его у выхода из весовой, как только приехал в Кемптон: он беседовал с двумя журналистами.
Он вряд ли выделял меня из толпы; но для меня, как и для всех, кто связан с конным спортом, Айвор ден Релган гляделся плевелом в пшенице, и я всегда безошибочно узнавал его.
Дорогое цвета охры пальто из мягкой шерсти было застегнуто на все пуговицы и перехвачено поясом, седеющие волосы аккуратно причесаны — плотный, сильный мужчина, он с вызовом глядел на толпу и ждал, что окружающие заметят его присутствие. Многим импонировала его самоуверенность, но у меня, сам не знаю почему, она вызывала неприязнь, и я инстинктивно сопротивлялся исходящему от него мощному ощущению напора.
Мне ужасно не хотелось попадаться ему на глаза, но когда я поравнялся с ними, один из журналистов вдруг крепко схватил меня за руку.
— Филип, — сказал он, — вот ты нам скажи, ты ведь спец по части фотографии.
— Что? — спросил я, остановившись, но всем своим видом показывая, что спешу.
— Как ты фотографируешь дикую лошадь?
— Навожу на резкость и щелкаю, — шутливо ответил я.
— Да нет же, Филип, — раздраженно сказал он. — Ты ведь знаком с мистером ден Релганом?
Я слегка наклонил голову и сказал:
— В лицо знаю.
— Мистер ден Релган, это — Филип Нор. Жокей. — Журналист был непривычно подобострастен. Я заметил, что в присутствии ден Релгана это случалось со многими.
— Мистер ден Релган хочет сфотографировать всех своих лошадей, но одна вот всякий раз, когда видит камеру, становится на дыбы. Как заставить ее стоять спокойно?
— Я знал одного фотографа, — ответил я, — так он, чтобы успокоить дикую лошадь, включал на полную громкость магнитофон с записью охоты. Лошадь стояла и слушала как завороженная. Фотографии получались потрясающие.
Ден Релган надменно улыбнулся, давая понять, что любая идея, кроме его собственной, — сущий вздор, а я, яростно кивнув головой на прощанье, пошел в весовую. «Жокей-клуб», должно быть, сошел с ума! Нынешние его члены, заправлявшие конноспортивным бизнесом, были большей частью люди дальновидные, энергичные и порядочные. Аристократы или выходцы из высших слоев общества, они имели право кооптации, и образец служения делу, воспитанный в них в течение многих поколений, способствовал процветанию конного спорта. Хотя горсточка старых аристократов-консерваторов уже вымерла, и сегодня мало кто мог пройтись насчет крепкоголовых власть предержащих, приходилось лишь удивляться, что их благородные потомки отступили перед выскочкой ден Релганом.
В весовой рядом с Гарольдом я увидел лорда Уайта и с ужасом подумал, что он пришел по мою душу. Но оказалось, могущественный распорядитель «Жокей-клуба» спустился с небес вовсе не для того, чтобы копаться в моих сандаунских и иных грехах. Он пришел сообщить Гарольду, что для заезда, в котором участвует Точило, учрежден специальный приз. Если Точило выиграет, Гарольду, Виктору и мне при всем честном народе вручат подарки.
— Но обычно о скачках на специальный приз объявляют заранее, — удивился Гарольд.
— Верно… Этот щедрый жест сделал мистер ден Релган. Сегодня его дочь будет награждать победителей. — Он в упор посмотрел на меня. — Вы — Нор?
— Да, сэр.
— Вы все слышали? Хорошо? Отлично. — Он кивнул, повернулся и через минуту уже разговаривал с другим тренером, рысак которого принимал участие в том же заезде.
— Интересно, сколько нужно призов, — сказал, понизив голос, Гарольд, — чтобы купить себе место в «Жокей-клубе»? — И уже нормальным голосом добавил: — Виктор приехал.
— Точило в отличной форме. Здесь ему нет равных, встревоженно сказал я.
— Успокойся, — насмешливо ответил Гарольд. — Если сможешь, валяй, выигрывай! Виктор ошалеет от радости, если ему достанется кубок Айвора ден Релгана. Они друг друга терпеть не могут.
— Я не знал, что они знакомы…
— Мир тесен, — сказал Гарольд, пожав плечами. Они вроде бы члены одного игорного клуба. — Эта тема ему надоела, и он вышел из весовой, а я еще поболтался там несколько минут, наблюдая, как лорд Уайт подходит к очередному тренеру, чтобы дать указания.
Лорду Уайту шел шестой десяток. Высокий, стройный, с открытым приятным лицом и густыми седеющими волосами, обещавшими вскоре достигнуть снежной белизны, он обезоруживал яркой синевой глаз, а благородство его манер очаровывало всякого, кто приходил к нему с жалобой. Именно он, а не главный распорядитель, был истинным главой «Жокей-клуба», поскольку занял этот пост не в процессе голосования, а благодаря прирожденной внутренней силе.