— Есть важный разговор, малыш, — с напускной серьезностью произнес он. — Помнишь, я как-то упоминал о том, что Хром своего добилась?.. Замечательно. Думаю, стоит рассказать. Записывай адрес, буду ждать тебя в кафе. Это явно не телефонный разговор.
Мукуро захлопнул крышку телефона и остановился, задрав голову и глядя в темнеющее небо, окутываемое легкими облаками.
Ему было по-настоящему жаль любимую Наги, но она серьезно мешала. И с его стороны это было даже актом милосердия.
Осталось подождать совсем немного.
========== Глава четырнадцатая. О семейной жизни и крушении надежд ==========
Хром летала как на крыльях.
Хибари действительно менялся, стал терпимее, пусть и перемены эти и давались тяжело и для него, и для нее. Они стали часто разговаривать, делать вместе покупки, планировать занятия. Она видела, как он старается, и, пусть он по-прежнему ворчал и держался весьма холодно, не заметить его смягчившееся отношение было невозможно.
— Когда ты намереваешься поговорить с Катсу? — спросила она его в один из моментов его доброжелательного настроения. Насколько оно вообще могло быть таковым.
Хибари отложил в сторону палочки и остро взглянул на нее без тени улыбки.
— Я не намереваюсь. Ему вполне неплохо проводить время в компании… Рокудо Мукуро. — Упоминание его имени все еще давалось с трудом, зато он смог бросить регулярный прием антидепрессантов. Мир начал окрашиваться в яркие краски, перестав казаться черно-белым. — Заботься лучше о себе и… нем, — он опустил взгляд на ее живот, и она, смутившись, запахнула джемпер.
— Не забывай о том, что у тебя уже есть сын, и о нем нужно заботиться.
— Забудешь о таком позоре. Хотелось бы, но — увы, — фыркнул он и поднялся, снимая с колен салфетку. — Мне пора, — он наклонился к ней, чтобы поцеловать. Хром с удовольствием позволила запечатлеть на своих губах поцелуй и последовала за ним в прихожую.
— Ты сегодня допоздна? — спросила она, подавая ему пиджак. Хибари накинул его на плечи, и Хром осторожно поправила его галстук, заставив замереть на пару мгновений.
— Как обычно, — пожал он плечами, но, заметив ее пытливый взгляд, продолжил с тяжким вздохом: — Савада хочет проведать Джанини. Я пойду с ним, чтобы не допустить проблем, а они точно будут.
— Конечно, это же Джанини. Будь осторожен.
Хибари замешкался с ответом и решил промолчать. Ему были непривычны и чужды подобные разговоры, хотя уже понемногу привыкал. Он всегда держал свои слова, и если сказал, что попытается, значит, сделает все, что в его силах.
Хром проводила его взглядом, пока он не сел в автомобиль, и закрыла дверь. Предстояло много хлопот по дому, из магазина должны были завезти новую мебель для спальни и детской, и она хотела проведать Кена и Чикусу после обеда, чтобы справиться об их делах. Она давно к ним не заходила, погрязшая в собственных переживаниях, и уже начала испытывать вину. Ладно, Чикуса — он сам о себе прекрасно может позаботиться, да и его девушка всячески печется о нем, но Кен просто ходячая катастрофа. Кто знает, что за какие-то пару недель с ним могло случиться?
Время шло быстро, она ловко управилась со всеми заботами, весело размышляя о том, как она будет потом заниматься этими делами, когда ее разбомбит до необъятных размеров. Ей так не терпелось почувствовать все прелести и даже неудобства беременности, что она даже дрожала от предвкушения. Мей была просто круглой как шарик, и смешно ходила, словно уточка, а Киоко, краснея, жаловалась на тошноту и что постельные утехи ей более недоступны. Она им по-доброму завидовала, искренне считая, что ей никогда не светит испытать то же, что и они.
Кея был трогательно заботлив, пусть и выказывал свои переживания в своем собственном фирменном стиле. Он с недовольством наблюдал, как она расставляет в их общей ванной свои женские скляночки и выкладывает из чемодана вещи, а после сам же заказал двуспальную кровать вместо привычно расстеленного на полу футона и повесил в той же ванной два полотенца. После того, как он выслушал по телефону дикие крики радости Рехея, словно не Хром, а Хана была беременна, его настроение заметно улучшилось. Похоже, что ему доставляло удовольствие, что все вокруг радовались его и ее счастью, и это так умиляло. Его неуклюжие старания быть более похожим на человека забавляли и трогали Хром, и она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Чувствовала себя частью семьи.
Лишь отсутствие в доме Катсу омрачало ее безмятежную жизнь.
Хибари так и не предпринял никаких шагов к примирению, да и Катсу сам бросил бесполезные попытки наладить отношения, даже носа не показывал рядом. Кея иногда говорил с учителями, которые оповещали его об успеваемости сына и его успехах, и после таких разговоров он становился угрюмым и раздраженным. Новости и впрямь такого человека как он вряд ли обрадовали. Катсу бросил пост коменданта, покинул дисциплинарный комитет, развеял вокруг себя ауру опасности и успел завести себе приятелей. Учителя взахлеб рассказывали о чудесных метаморфозах, думая, что радуют своими словами отца ученика, но серьезно ошибались. Хибари окрестил сына неудачником и травоядным, нуждающимся в стаде, и перестал брать трубку, когда видел на экране номер кого-то из персонала школы.
С этим нужно было что-то делать. И она намеревалась подумать об этом после того, как вернется из дома Кена и Чикусы.
Хром выключила везде свет и, уже собираясь выбежать из дома, прямо на пороге столкнулась нос к носу с Мукуро.
— Ах!.. Т-ты? — испуганно отпрянула она, уронив сумочку. Мукуро с сожалением взглянул на съехавший набок торт в прозрачной пластиковой коробке, основательно примявшийся из-за внезапной встряски. — Но барьер…
— Не так сложно пройти через него, когда знаешь его создателя лучше, чем самого себя. А тебе стоит быть осторожней, в твоем-то положении.
Хром невольно отступила еще, прикрывая руками живот, и напряженно смотрела на него исподлобья.
— Ты меня боишься? Это ранит меня. Разве прежде ты не доверяла мне?
— Конечно… Но это было давно и до того, как…
— Как я сбежал? Или до того, как ты стала встречаться с Кеей? — добродушно подсказал ей Мукуро, даже умудрившись состроить милое выражение лица. Это ему всегда удавалось без особых проблем. — Ты думаешь, что я злюсь на тебя из-за этого?
— Злишься? — удивилась Хром, нервно посмеиваясь. — Злишься?! Ты думаешь, что я забыла… думаешь, что забыла? — Она отвела взгляд и перевела дух. Прошлое стояло перед ней как наяву, и она вновь и вновь прокручивала в своей голове воспоминания, которые забыть никогда не смогла бы и признаться в них тоже. — И я знаю о том, что ты так просто не отступаешь от того, что тебе хочется…
— У меня есть Катсу, ты забыла? — перебил ее Мукуро, склонив голову к плечу, и улыбаясь. — Зачем мне Кея? Пусть у нас значительная разница в возрасте, я… Он мне нравится, и с ним нравится. К тому же, у него отличный характер, в отличие от твоего жениха, и он испытывает ко мне чувства, не держа в голове мысль о том, какой я монстр.
Хром недоверчиво смотрела на него, правда, все же значительно расслабившись. Она нервно перебрала связку ключей и, вжав голову в плечи, робко приоткрыла дверь.
— Хочешь зайти?
— Если можно, то с удовольствием.
Рассеяно подумав о том, что нужно будет позвонить Кену и перенести встречу на завтра, она снова зашла в дом и провела Мукуро, с интересом оглядывающегося по сторонам, в столовую. Он поставил коробку с тортом на стол и присел на стул, смиренно сложив руки на колени. Хром принялась греметь жестяными баночками с чаем, мучительно размышляя, как завести разговор.
Ей никогда не было рядом с ним комфортно — это она помнила отчетливо. Сначала не давало покоя всепоглощающее подобострастие перед человеком, давшим ей вторую жизнь, потом — чувства более личные, более интимные, которые мешали ей расслабиться в его присутствии. Она преклонялась перед ним, боготворила, тихо любила, понимая, насколько безответна ее любовь, и она потеряла, в конце концов, возможность стать с ним просто… хотя бы товарищами. Их отношения так и застряли на грани — ни туда и ни сюда, и, хоть она еще испытывала отголоски давно пережитых эмоций, благодарность и признание, легче в его компании не становилось. Она была спокойна лишь в те моменты, когда они встречались в их маленьком иллюзорном мире, которое он создал специально для нее: место, где волосы ласкал легкий ветер, а ноздри щекотал сладкий аромат белых лилий… Это время — время ее юности, незамутненной и чистой любви, он оборвал сам, заставив ее враз повзрослеть. Когда он внезапно ушел, ни слова не сказав, забрав с собой весь этот мир и цепи, что крепко их связывали, практически объединявшее их в одно целое, рухнуло все, и она с таким трудом выкарабкалась из поглощавшей ее трясины, смогла забыть тот ужасный проступок, что ей пришлось совершить…