Хибари зло прищурил глаза, но когда Мукуро шагнул к нему, вдруг отступил назад.
— Боишься меня? — удивленно вскинул брови Мукуро, насмешливо улыбаясь. — Ну надо же…
— Оставь моего сына в покое, — потребовал Кея.
— Вот как? Он, кажется, не очень этого желает. И с чего вдруг такая неожиданная забота об отпрыске? Мы несколько месяцев вместе, а ты только сейчас спохватился?
— Ты меня услышал.
— Да, но не принял к сведению. — Мукуро в два шага преодолел расстояние между ними и схватил его за локоть, притягивая к себе. Хибари не стал позорно отбиваться, но выражением лица дал понять, насколько ему отвратительны его прикосновения. — Тебя так раздражает, что я вижу в нем тебя? — прошептал он чуть ли не ему в лицо. — Ты такой эгоист. Когда думал, что я, отвлекшись на Катсу, отстану от тебя, с легким сердцем пожертвовал своим сыном, а теперь, когда у тебя никого, кроме него, не осталось, решил вдруг поиграть в заботливого отца? Кому ты делаешь хуже? Мне? Да брось. Эти встречи нужны в первую очередь для Катсу. Я первый, кто обратил на него внимание, кто проявил заботу о нем, кроме его почившей матери, и какая теперь разница, искренни ли мои чувства или нет? Я могу, конечно, оставить его, как ты и хочешь, но готов ли ты видеть своего сына несчастным? Он ведь любит меня, считает другом и любимым человеком, так что попробуй, отними его у меня так, чтобы он после этого не испытал боль.
— Ты меня услышал, — повторил Хибари и стряхнул его руку. — Его состояние — моя проблема, но рядом с ним тебе лучше не появляться никогда.
— Тогда я буду появляться рядом с тобой, Кея. Я пытаюсь исправиться, не трогать тебя, разве это не лучший расклад для тебя? Я вполне доволен своими отношениями с Катсу, ты вполне доволен тем, что я не тревожу тебя, Катсу доволен тем, что его кто-то ценит… Не разрушай всю эту цепочку своим эгоизмом и слепой ненавистью.
— Ненависть — слишком сильное чувство, чтобы испытывать его к такому ничтожеству, как ты, — фыркнул Хибари, отворачиваясь от него. — Еще раз повторю: держись подальше от Катсу, иначе тебя никакой Савада не спасет.
— Так я под крылом нашего маленького босса? — рассмеялся ему вслед Мукуро. — Я понял тебя, Кея, но тоже повторю: я не собираюсь расставаться с Катсу.
Хибари дошел до своего автомобиля и, сев в него, со всей силы захлопнул дверцу, напугав притихшего на заднем сиденье Катсу.
Он смотрел на отца и молчал, боясь навлечь на себя его гнев, а Кея сидел, мрачно глядя прямо перед собой, схватившись за руль и сурово поджав губы.
— Гм… о-отец, — неуверенно позвал его Катсу, и Хибари незамедлительно повернулся к нему. Взгляд его заметно смягчился, что немного облегчило душу. — У меня сломалось кольцо. Вы ведь… дадите мне новое?
— Разумеется. Надо будет заехать к Талботу и заказать у него. С утра этим и займусь. — Он напряженно замолчал и вдруг вздохнул.
«Боишься меня?»
Его сильно задело это предположение. Он инстинктивно отшатнулся от Мукуро, когда тот подошел к нему, и это был такой унизительный жест, что задетая в нем гордость не просто молча точила его, а просто кричала внутри. С этим нужно было что-то делать.
Он пристегнулся и решительно завел мотор.
— Мы заедем с тобой в Кокуе Лэнд, — бросил он сыну, и Катсу несказанно удивился. С чего вдруг отец решил пойти в парк развлечений? Внезапно решил развеяться?
Кокуе Лэнд давно отстроили заново, но Хибари не посетил его за все года ни разу. Даже в целях работы — он предпочитал посылать туда своих людей. Нет, он не боялся, просто… хотел и надеялся забыть поскорее. Но прошло почти двадцать лет, а те дни стоят перед глазами все также ярко. Может, пора встретиться с прошлым с глазу на глаз?
— Вы не любите аттракционы? — неуверенно предположил Катсу, немного разбавляя тяжелую атмосферу. Кея усмехнулся.
— Да, именно аттракционы.
— Тогда мы можем пойти в другое место. Например… да куда угодно! Совсем необязательно идти в Кокуе.
— Обязательно.
Ехать было недалеко, и вскоре показались высокие ворота парка развлечений, через которые входили и выходили родители с детьми, школьники, старички…
Хибари остановился, разглядывая яркую вывеску с названием парка. Когда он в первый и в последний раз переступал его границы, эти ворота были чуть ли не насквозь ржавые и протяжно скрипели, а название — Кокуе Лэнд — с трудом можно было прочесть.
Он передернул плечами, заставляя себя выйти из машины и шагнуть за ворота, и отступил назад. Сердце гулко билось в груди.
Нет. Глупо было возвращаться. Он не хотел этого.
— Пойдем, — потянул его за рукав Катсу, с беспокойством заглядывая ему в лицо. На инстинктивном уровне он понимал, что отец считает, что нужно войти, но не может. Или не хочет. Он не знал причины, но чувствовал, что правильно поступает.
Хибари посмотрел на него растерянно и болезненно и кивнул. Пройдя на территорию парка, он отошел в тень деревьев и, вытряхнув из кармана пузырек с таблетками, быстро проглотил одну. Катсу никогда не видел отца слабым, и ему было неприятно и неловко, что он застал его в такой момент. Все вокруг знали о том, как Хибари горд и самоуверен, и становиться свидетелем его слабости совсем не хотелось. Не думать о том, что отец после этого отстранится от него, он вряд ли сможет.
Хибари потянулся к шее, но вовремя вспомнил, что галстука на нем нет, и, щелкнув «молнией» на спортивной куртке, двинулся к высокому зданию кинотеатра. Катсу поспешил за ним.
— Здесь, — остановился отец у входа, всматриваясь в окна. Когда-то они зияли темнотой, кое-как забитые досками и фанерой, а через широкие щели между ними виднелись рваные грязные занавески темного бордового цвета. Надо же, он запомнил все в таких деталях.
Он шел по вот этой дорожке, теперь вымощенной камнем, оставляя после себя гору избитых тел, наслаждался запахом крови, упивался своей силой и предвкушал убийство нарушителя порядка в его городе. Как же он был самоуверен. Он тогда и понятия не имел, что существует подобного рода мафия, не знал о пламени, о том, что бой может проходить не только на кулаках, не знал, что его безобидная непереносимость сакуры, которая могла помешать ему разве что любоваться ею, когда-нибудь станет причиной главного поражения в его жизни.
— Что — здесь? — осторожно спросил Катсу. Он не понимал, что они делали в этом месте, почему так напряжен его отец, почему он так пристально осматривает каждый камешек на пути и сжимает кулаки в карманах так, что слышен хруст пальцев.
— Здесь я дрался с Рокудо Мукуро.
Катсу пораженно замолк. Он и не знал, что это было здесь. Он и об их сражении знал лишь в общих чертах. В основном только о том, что отец проиграл и тяжело переживал свое поражение. Если бы он только знал! Он бы ни за что не позволил бы ему войти. Отговорил бы его, отвлек, сделал бы что угодно, но не дал бы ему переступить границы этого парка.
Катсу хотел увести его, развеселить какой-нибудь глупой шуткой, да даже разозлить, лишь бы не видеть это застывшее выражение на его лице, но буквально оборвал себя на полуслове.
Он вспомнил день, когда Мукуро привел его сюда, когда они впервые поцеловались на колесе обозрения, помнил его веселую улыбку и слова о том, как здорово было им с отцом в свое время в этом месте. Глядя сейчас на отца, Катсу с уверенностью мог сказать, что никакого веселья он тогда не испытывал. И те шуточки, сказанные донельзя довольно и с явной ностальгией, неприятным осадком осели в памяти.
Хибари глубоко вдохнул, как перед погружением в воду, и быстро поднялся по ступенькам.
Он шел по ярко освещенным коридорам, увешанным картинами и зеркалами, в которых блуждали радостные люди, но видел облезлые стены, сыплющуюся штукатурку с потолка, разбегающихся под ногами тараканов.
Собственные шаги отдавались в голове гулким эхо. Она даже забыл про Катсу, который, не отрываясь, шел за ним след в след.
Он спустился в подвал, где открыли зал с игровыми автоматами, и перевел дыхание. Закрыть глаза, осознать, что все теперь по-другому, отпустить.
Но не получилось. Точнее, получилось совсем наоборот.