Стойка референтов делила пространство на две симметричные части. Умышленная соразмерность прослеживалась и в одинаковых внушительных дверях из темного дерева. У лифта примостились небольшой кожаный диванчик, вероятно для посетителей, и такой крохотный столик, что его назначение было скорее декоративным. В торцах стен за неяркими жалюзи угадывались громадные окна.
— Доброе утро. Меня вызывал Максим Александрович.
Темноволосая Маргарита, непосредственная помощница заместителя генерального директора, кивнула головой в сторону диванчика.
— Присядьте. Сейчас он освободится.
Заняв место с краю, Таня незаметно погладила кожу. Мягкая, но холодная. Пальцы, вцепившиеся в папку, начало покалывать, как в нагретом помещении после долгой прогулки по морозу без перчаток. Таня помялась, но в конце концов выговорила:
— А можно мне чая, пожалуйста?
От нее не ускользнуло переглядывание секретарей, и Таня запоздало сообразила, что подобные просьбы на четвертом этаже, вероятно, относились к разряду редкостных одолжений, ведь именно с таким лицом Маргарита прошествовала к окну, где на аккуратной тумбе примостились чайник и кофе-машина.
Глядя на ее подчеркнуто любезные движения, у Тани пропало мелькнувшее желание рассказать про аллергию Романа, выключенный кондиционер и прохладный кабинет маркетологов. Чай пить тоже расхотелось. Маргарита молча выставила на столик белое блюдце с тонкой ажурной каймой и так же без слов опустила на него чашку, похожую на полураскрытую кувшинку.
Едва секретарь вернулась за стойку, дверь левого кабинета распахнулась, выпуская Егора.
— Значит, надо это выяснить до подписания контракта, а не после. И Юлечка…
Княжев оборвал свою же фразу посередине и направился к Тане. Она лихорадочно подтянула чашку ближе и попутно чуть не перевернула ее себе на колени. Черт, не хватает еще залить папку со злосчастным отчетом! И почему для приемной пожалели денег и купили малюсенький диван, на котором с трудом можно разместиться вдвоем? Во всяком случае, она бы предпочла, чтобы севший Егор оказался не так близко. Хотя зачем врать-то самой себе? Хотела она совсем другого: чтобы разделяющее их пространство стало еще меньше, как на узком кресле…
— Юля, подтвердите, пожалуйста, на завтра столик в «Орфее» на час дня. Да, и нас будет не трое, а четверо, — Княжев закончил с указаниями секретарю и переключился на Таню: — Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна. Вы ко мне?
И почему она молчит и может только смотреть на длинные пальцы Егора, лежащие на его колене? Даже не смотреть, а как-то… любоваться. Со стороны помощниц донесся сдавленный кашель, и Таня отмерла.
— Н-нет, меня вызвал Максим Александрович.
Угловатым движением она подхватила чашку и торопливо сделала большой глоток. Горячий напиток обжег нёбо и наждаком прошелся по горлу. Черт, какая же она неуклюжая! Да и вообще думает не о работе, не о предстоящем отчете, а о каких-то глупостях. Ну да, красивые у Княжева пальцы, очень теплые и нежные, она помнит… Черт, черт!
Блюдце обиженно звякнуло, когда Таня почти уронила чашку на него. О, как же вовремя в приемную выглянул Головин! Сказали бы Тане еще полчаса назад, что при виде Максима она будет готова от радости вскочить и улыбаться, никогда бы не поверила.
— Да вы пейте, пейте чай, не торопитесь, — мягко осадил ее пыл заместитель генерального директора и обратился к поднявшемуся Егору: — Ты представляешь, у них, маркетологов, такой холод собачий…
— В смысле? Что, отопление не работает? — переспросил Княжев и окинул внимательным взглядом Таню.
Ой, она совсем забыла снять цветастую шаль, в которую куталась в ледяном триста втором кабинете. Да уж, ну и видок у нее! Вылитая старушка, страдающая ревматизмом.
— Работает, — не согласилась Таня и поморщилась: неприятное чувство на саднящем языке усилилось. — Просто батареи мало для помещения, а кондиционер мы не включаем, чтобы не угробить Романа с его аллергией. Максим Александрович, я принесла вам наработки по кварталу, как вы и просили. Будете смотреть сейчас или… мне оставить папку?
— Конечно, посмотрим сейчас, — привычно буркнул Головин, чем прогнал появившееся обаяние. — Проходите в кабинет.
Таня обреченно подцепила голубую папку с дивана и тут же чуть не уронила ее, едва услышала предложение Княжева: