— Здравствуйте, Максим Александрович. Не ожидала вас здесь встретить.
Тот повернулся и неторопливо отряхнул колени от налипших крупинок снега.
— А я вот рад вас видеть, Таня. Привет, Егор.
В мангале снова загудело жадное пламя, разминая длинные оранжевые пальцы. Головин потянулся к прислоненной к сосне пластиковой бутылке и побрызгал на брикеты, чтобы к ним вернулся серовато-переливчатый цвет. Изголодавшийся Жора кивнул, как отмахнулся, на приветствие Княжева и осторожничающим крабом пробрался к мангалу. Кривоватой палочкой с неровно обломанным концом Максим перевернул пару угольков. Его милостивое «Пора» заглушилось странным кудахтающим звуком, который издал Жора, после чего чуть не уронил первый шампур прямиком на золу.
— Спокойнее, спокойнее. Не то придется жарить тебя вместо шашлыка.
На ободряющее обещания Головина «мушкетер» не прореагировал и позволил мясу освоить фигуру летного пилотажа под названием «штопор». Рявканье Максима оборвал Егор. Он забрал у Жоры все шампуры и уложил их в прорези мангала.
Неожиданно все запахи заслонил новый: цветочный и одновременно пряный, мускусный. А мелькнувший рядом с Таней изумрудный цвет ознаменовал появление еще одного одногруппника. Вернее, одногруппницы. Эля…
Спокойно! Она просто посмотрит на нее, один раз, из вежливости, и все. Черт! Лучше бы не смотрела. Где Эля нашла такой облегающий лыжный костюм, что фантазии остается только раскрасить его в телесный цвет — и вуаля, девушка обнажена?! А в этих узких брюках разве можно кататься на лыжах? И зачем она наклоняет голову так, чтобы рыжеватый мех капюшона ласково касался щеки? Черт, что же чувствуют мужчины, глядя на эту… на эту..?!
— Привет, дорогой. — Эля приподняла свои солнцезащитные очки, поцеловала Егора в щеку и большим пальцем вытерла легкий след от помады. — Рада тебя видеть.
— Привет, дорогая, — в тон произнес Княжев и ответно тронул губами подставленную щеку. — Как добралась вчера?
— Нормально.
Нет, они совсем не похожи на бывших любовников. Обычные вежливые вопросы, дружеские касания. Никаких косых взглядов или язвительных намеков. Может, она зря записала Элю в стервы?
В избушке что-то лязгнуло, и на порог вышел отряхивающий ладони Марк. Он беззвучно пошевелил губами и потом недовольно уточнил:
— Мы еще кого-то ждем? Раз нет, то приглашаю всех к нашему шалашу. Водку все же лучше пить, а не грызть.
Глава 24
Все заговорили разом, потянулись внутрь, внося с собой хрусткий морозный воздух и легкий запах дыма.
Несмотря на горевшую лампочку, после улицы пришлось поморгать, чтобы привыкнуть к свету. Осмотревшейся Тане стало ясно, что длинные скаты крыши играли роль стен, надежной защиты от ветра, дождя и чужих взглядов. Пространство между дальними столбами было плотно заколочено. Получившаяся полноценная комната казалось небольшой из-за нагроможденных в ней деревянных лавочек, по форме скопированных с парковых, и невысоких чурбачков. Наверное, они служат табуретками или просто подставками. У стен выстроилась вереница открытых коробок с мелкими шляпками разномастных бутылок. Но центром картины, безусловно, был огромный стол. Да-а, собравшиеся здесь люди не ели минимум неделю, а то и больше.
На пластиковых тарелках небрежно лежали толсто нарезанные куски копченой колбасы; свиная грудинка с яркими прожилками мяса и одуряющим чесночным запахом; хрустящие горбушки ноздреватого хлеба; скромные бутерброды со шпротами, вызывающие щемящую ностальгию; тонкие пластины плавленого сыра; все семейство помидоров — от миниатюрных черри до громадных мясистых с подходящим названием «бычье сердце»; болгарский перец, выложенный по цветам светофора; репчатый лук и его собрат зеленый; пучки душистого укропа и терпкой кинзы. Кто-то не поленился напечь блинов, и теперь они высились аккуратной горкой, а внизу ждала своей очереди начинка: кусочки красной рыбы и жгутики натертого беловато-желтого сыра. Названия соусов завораживали своим напевностью: ткемали, сациви, чимичурри. Вкусовой аккорд завершался скромными аджикой и кетчупом.
«Закрыть глаза и просто вдыхать щекочущие ноздри запахи, бороться с волнами слюны и заглушать урчание живота». При таком изобилии хотелось послать к черту все диеты и предаться греху чревоугодия. А ведь здесь отсутствовал еще главный виновник встречи — квадратные брусочки запеченного мяса, пускавшие при укусе легкий душистый сок.