У Рихарда были доказательства, весомые доказательства, правда — у того, кто отражался в зеркале, тоже появлялись ямочки, когда он улыбался.
И Рихард снова был счастлив ровно до очередного похмельного и колотящего мелкой, совсем уже нездоровой дрожью рассвета. И его всё вполне устраивало, пока искажённые больным разумом картины и звуки не обернулись кошмаром.
Тьма, гулкая, густая, окружила мириадами смутных смертоносных теней, и лишь зеркало сверкало в ней, маня сквозь наброшенный газовый покров серебряной гладью. Покров был сброшен, гладь обнажилась: по ту сторону стекла застыл безликий, скрытый влажной моросью силуэт. Рихард хотел стереть излишки влаги дрожащими пальцами, но чудище с той стороны схватило за рукав и толкнуло в бездну, забрав себе на память его лицо.
Рихард вскочил весь в поту, пусть быстро забыл детали сна. Сердце болезненно билось о рёбра, тело — о стылый воздух, а в мозгу пульсировало алым «хватит».
Тихо, тихо, тихо. Встать, выровнять дыхание, поймать хотя бы пару разбегающихся мыслей.
«Хватит, — снова стукнуло в висок. — Меня… двойника не тронули. Нужно разорвать договор. А то с ума сойду».
Действие, судорожное, порывистое, последовало сразу за мыслью.
Не обращая внимания на время, не включая света и не глядя, что на себя надевает, Рихард собрался за минуты и выбежал в ночь. Поймал такси, с трудом объяснив, куда ехать — изо рта вырывалось поначалу только пустое и бестолковое «домой». По приезду он ещё и пару очень настороженных взглядов от водителя получил — облик сального нервного заросшего мужчины в мятом спортивном костюме не первой свежести не вязался с добротным, ухоженным зданием.
— Вы уверены, что это ваш дом? Здесь, вроде, герр Заммер живёт.
— Я он и есть!
Водитель одарил его ещё одним нечитаемым взглядом и, попрощавшись, уехал.
Рихард перемахнул через забор, не найдя при себе ключа. Торопливо пересёк дорожку. Замер у двери.
Тук-тук-тук — костлявым кулаком по дубу. Тук-тук-тук — сгустившейся от месяца веселья кровью по вискам. Тихо, тихо, тихо — бешено, аритмично стучащему сердцу.
Отворили быстро. Ещё пара ударов — и вот уже на пороге растрёпанный, босой, в домашних брюках, белой футболке и красном шёлковом халате поверх застыл его двойник.
Растерянность в сонных голубых глазах. Пальцы нервно подрагивают на дверной ручке…
Рихард начал свой счёт, готовый высказать этому зарвавшемуся актёришке всё, но не успел: его отражение закусило губу, растёрло запястье и заговорило с упрёком:
— Алекс? Доброй ночи… Доброй, конечно, ночи, но вам не кажется, что это уже чересчур?
— Что… Что «чересчур»? — уточнил Рихард.
А Рихард ли? Чёрт! Он так скоро и сам запутается.
— Мы обо всём договорились, вы взяли деньги, одежду, но так и не приступили к работе. Хорошо, что я просто перестраховался. Видно, никому я был не нужен. Денег жалко, но хотя бы жив.
— Я не… Но. Это же… Это ты Алекс! Ты… — Рихард силился собрать мысли в кучу, но те разбегались, теряясь в сознании, будто мелкий жемчуг в траве. — Ты заигрался, вот что!
— Вы чего… под кайфом?
Двойник опасливо отступил на несколько шагов назад. Из глубины дома на шум вышел дородный седовласый мужчина с добродушным полным лицом и охапкой привычных чертежей под мышкой.
Дядя Уве. Видно, они обсуждали новое оборудование.
— Дядюшка Уве! — кинулся было к нему Рихард, но прочёл в знакомых глазах только омерзение. — Я Рихард!
— Мало того, что ты слова не держишь, так ты, как погляжу, ещё и актёр совсем плохой, — пробурчал Уве, отмахиваясь от него рулонами чертежей, как от надоедливого насекомого. — Рихард вот стоит, ты мне голову не морочь. Его в офис каждый день по отпечатку пальца пускают, чтоб, не приведи Господь, с тобой не спутать.
— Я… Рихард никогда не делал биометрии.
— Сделал в тот день, когда договор с тобой заключил. Чтобы потом проблем не было. Он же не дурак.
Верно. Не дурак.
Могло ли оказаться так, что это он отражение, а перед ним, хрустя дрожащими пальцами и медленно моргая, стоял оригинал? Могло ли оказаться, что это он актёр, нанятый для отвода глаз?..
Изменённый разум не желал давать верного ответа, и Рихард (Рихард ли?) лишь смотрел прямо перед собой, не видя, и ёжился от сквозняка.