Глаза Линдси увеличились. Затем она оказалась в объятиях Сета и изо всех сил вцепилась в него.
— Поцелуй меня, — потребовала она. — Пока я не проснулась.
Их губы встретились, почувствовав взаимную жажду, и не размыкались до тех пор, пока не утих первый острый голод. Линдси на секунду спрятала лицо у него на груди, едва позволяя себе поверить в услышанное. Она почувствовала, как его руки прошлись вниз по ее мягкому свитеру, затем скользнули под него и дотронулись до нежной кожи.
— Мне не хватало этих прикосновений, — пробормотал Сет. — Были ночи, когда я не мог думать ни о чем другом, кроме твоей кожи.
— Ох, Сет, я не могу в это поверить. — Снова подняв лицо, она запустила обе руки в его волосы. — Скажи мне снова.
Он поцеловал ее лоб, потом сильнее прижал ее к себе.
— Я люблю тебя. — Услышав его вздох, она почувствовала, как его тело расслабляется. — Я никогда не говорил этого ни одной женщине.
— Даже итальянской графине или французской кинозвезде? — Голос Линдси был приглушен, так как ее губы прижимались к его шее. Сет отодвинул ее на такое расстояние, чтобы их глаза могли встретиться, и посмотрел на нее глубоким, внимательным взглядом.
— Никто никогда не прикасался ко мне так, как ты. Я мог бы сказать, что провел всю свою жизнь в поисках такой, как ты, но это не так. — Он улыбнулся, прошелся руками вверх по ее плечам, затем взял ее лицо в ладони. — Я даже не знал, что есть такая, как ты. Ты оказалась сюрпризом.
— Это самые прекрасные слова из всех, что мне когда-либо говорили. — Она повернула голову и поцеловала его ладонь. — Когда я поняла, что люблю тебя, я испугалась, потому что это означало слишком сильно нуждаться в тебе. — Она посмотрела на него. Ее притягивала каждая черточка его лица. Он завладел не только ее сердцем и телом, но и ее разумом, причем с такой силой, что иногда становилось страшно. Она внезапно прижалась к нему, ее пульс забился как сумасшедший. — Обними меня, — прошептала она, закрыв глаза. — Я до сих пор боюсь.
Ее губы искали его рот, и поцелуй был просто поразительным. Они все глубже затягивали друг друга, пока не настал момент, когда ни один из них не мог выбраться на поверхность самостоятельно. Этот поцелуй означал абсолютную зависимость друг от друга.
— Я чувствовала себя лишь на половину живой с тех пор, как ты ушел из студии, — призналась она. Казалось, черты его лица просто требовали прикосновения ее пальцев. — Все стало таким плоским, какой была бы фотография снега.
— Я не мог остаться. Ты сказала, что все произошедшее между нами было милым. Два взрослых, одиноких человека, которые понравились друг другу. Все очень просто. — Он покачал головой и властно прижал ее к себе. — Эти слова схватили меня за горло. Я любил тебя, я нуждался в тебе. Впервые в моей жизни это было не просто.
— Разве ты не можешь определить, когда кто-то лжет? — мягко спросила она.
— Только не тогда, когда я пытался справиться со своей влюбленностью.
— Если бы я только знала… — Ее голос затих, когда она прижалась к его груди, слушая звуки его сердца.
— Я хотел тебе сказать, но потом я увидел, как ты танцуешь. Ты была так изысканна, так совершенна. — Он снова вдохнул ее запах и прижал к себе. — Я ненавидел это. Пока я смотрел, ты с каждой секундой все больше отдалялась от меня.
— Нет, Сет. — Она заставила его замолчать, прижав кончики пальцев к его губам. — Это не так. Это совсем не так.
— Не так? — Он взял ее за плечи и отодвинул от себя. — Он предложил тебе жизнь, которую ты никогда не сможешь разделить со мной. Он предложил тебе снова вернуть твое место в свете софитов. Я говорил себе, что должен поступить правильно и позволить тебе уйти. Все эти недели я держался от тебя подальше. Но как только увидел тебя здесь сегодня, я понял, что не могу тебя отпустить.
— Ты не понимаешь. — Ее глаза стали грустными и умоляющими. — Я не хочу возвращать ту жизнь или место в свете софитов, даже если это возможно. Я не поэтому возвращаюсь для этого балета.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала. — Он сильнее сжал пальцами ее плечи. — Я прошу тебя не уезжать.
Она какое-то время внимательно смотрела на него, ее глаза до сих пор были наполнены эмоциями.
— А что, если я попрошу тебя не уезжать в Новую Зеландию?
Он резко отпустил ее и отвернулся.
— Это не одно и то же. Это моя работа. Она будет закончена через несколько недель, и я вернусь. Это не та сила, которая может управлять жизнью. — Когда он снова повернулся к ней, его руки были спрятаны в карманы. — Будет ли в твоей жизни место для меня и для детей, если ты будешь прима-балериной в труппе?
— Скорее всего, нет. — Она подошла ближе, но по выражению его глаз знала, что не осмелиться прикоснуться к нему. — Но я никогда не стану прима-балериной в труппе. Даже если бы я хотела этого всем своим сердцем, этого не может быть. И я этого не хочу. Как ты не можешь понять? У меня просто нет такой потребности. Официально я даже не становлюсь членом труппы на время выступления. У меня будет лишь статус гостьи.
На этот раз отвернулась она, так как не могла оставаться спокойной из-за переполнявших ее эмоций.
— Я хочу сделать это для Ника, потому что он мой друг. Наши с ним отношения особенные. И для себя. У меня будет возможность закончить эту часть моей жизни чем-то прекрасным, а не смертью моего отца. Это важно для меня. Я даже сама не понимала насколько это важно, до недавнего времени. Я должна это сделать, иначе буду жалеть всю оставшуюся жизнь.
Теперь тишину нарушал лишь треск огня. Одно из поленьев сдвинулось с места, вызвав столп ярких искр.
— Значит, ты уедешь, не смотря на мои чувства.
Линдси медленно повернулась. Ее взгляд был твердым и прямым.
— Я уеду, и попрошу тебя доверять мне. Я хочу взять с собой Рут.
— Нет. — Его ответ был быстрым и резким. — Ты просишь слишком много. Чертовски много.
— Это не так уж много, — ответила она. — Послушай. Она заинтересовала Ника. Он видел, как Рут танцует; он проверял ее, когда был здесь, и он требует ее. Сет, она настолько хороша, что уже к лету может попасть в труппу. Не удерживай ее.
— Не говори мне об этом. — В его словах слышалась ярость. — Ты сама же мне рассказывала о той жизни, о физической и эмоциональной боли, давлении, требованиях. Она ребенок. Ей это все не нужно.
— Нет, нужно, — не уступала Линдси. — И она не ребенок, она молодая женщина, и ей необходимо преодолеть эти трудности, если она собирается стать балериной. У тебя нет никакого права лишать ее будущего.
— У меня есть на это полное право.
Линдси глубоко вздохнула, стараясь держать себя в руках.
— По закону это право закончится через несколько месяцев. После ей ничего не останется, кроме как пойти против твоей воли. Она будет очень несчастна из-за этого, и для нее может оказаться уже слишком поздно. Николай Давыдов не предлагает помощь каждой молодой балерине, на которую натыкается. Рут особенная.
— Не говори мне о Рут! — Он начал кричать, чем удивил Линдси. — Ей потребовался почти год, чтобы снова стать счастливой. Я не стану толкать ее в мир, где ей придется ежедневно издеваться над собой, чтобы только удержаться там. Если ты этого хочешь, то, пожалуйста, я не могу тебя остановить. — Он взял ее за руку и притянул к себе. — Но ты не станешь строить свою карьеру опосредованно через Рут.
Линдси резко побледнела. Ее голубые глаза стали огромными и недоверчивыми.
— Так вот значит, что ты обо мне думаешь? — прошептала она.
— Я не знаю, что о тебе думать. — Его лицо было таким же живым от ярости, как ее — мертвым от шока. — Я не понимаю тебя. Я не могу удержать тебя здесь, моей любви для этого недостаточно. Но Рут — другое дело. Ты не вернешь себе всеобщее внимание через нее, Линдси. Тебе придется добиваться этого самой.
— Отпусти меня, пожалуйста. — На этот раз из них двоих львиная доля самоконтроля и сдержанности достались именно Линдси. Хотя она сама дрожала, ее голос оставался абсолютно спокойным. Когда Сет отпустил ее, она какое-то время изучала его. — Все, что я тебе сегодня сказала — это чистая правда. Абсолютно все. А теперь попроси, пожалуйста, Уорта принести мое пальто. У меня скоро начинаются занятия. — Она повернулась к огню, ее спина была очень прямой. — Думаю, нам больше нечего сказать друг другу.