Врач откинулся на белоснежную спинку кресла:
- Кто ещё?
- Мать, дочь, сестра, соседка, слесарь, электрик, домработница... Понимаете, Автору просто не остаётся места в этом мире. Ни минуты. Сутками, неделями, месяцами, годами. В те минуты, что я остаюсь одна, Истории прорываются сквозь завесу, раздирают её острыми когтями, заполняют моё сознание. Чаще всего в этот момент я иду по длинному коридору нашего НИИ или смотрю в окно автобуса, за которым почти ничего не видно. Я говорю им: погодите, погодите немного, моим Героям, моим Историям. Я обещаю им жизнь, но всякий раз не сдерживаю обещания. Автору некогда приходить, Автору некуда приходить. Место всегда занято любым другим из отражений.
- В таком случае, - поразмыслив, спросил доктор. - Почему вы до сих пор не отказались от ипостаси Автора?
- Потому что... - Анна Сергеевна вздохнула, комкая в руках носовой платок. - Потому что мне кажется, будто бы из всех отражений именно Автор - моё истинное «я». Состояние, в котором жизнь представляется мне прекрасной. В котором я люблю... жить. Состояние, не отрицающее ни моей профессии, ни материнства, ни других ролей, но объединяющее всё это, весь опыт и все эмоции, то есть, будто бы, другой уровень бытия. Выше. Целостнее.
Её осунувшееся бледное лицо осветилось лёгкой улыбкой. Доктор потянулся к серебристой ручке, лежащей поверх незаполненной карты.
- Это... сумасшествие?
- Нет, - спокойно сказал доктор, надвинув на место очки и склоняясь над столом. - Это ваше бурное воображение, Анна Сергеевна. Отражения, роли, ипостаси, истории. Не более чем игры, которые вы сами себе же и выдумываете, поскольку ваш разум, как видно, свободен от более... насущных забот.
- Но как же...
- Бросьте. Ваш НИИ или проверка школьных уроков у детей, или варка сосисок на ужин не имеют ничего общего с настоящей борьбой за выживание. То есть, проще говоря, вы находитесь на самой вершине удовлетворения человеческих потребностей и воображаете, будто, кхм, написание стихов или историй - это и есть то самое «настоящее», а всё прочее - каждодневная рутина, тлен и скукота. Как я понимаю вас! Мне тоже давно мечтается о собственной книге. И, знаете, мне не нужна для этого никакая оболочка, скафандр, ипостась Автора или прочая сублимация. Я просто, чёрт возьми, буду сидеть вот за этим самым столом и писать свою книгу о психических отклонениях. А воображение не есть отклонение, уважаемая.
Женщина ненадолго задумалась, заметно успокоившись:
- В таком случае, мне не требуется лечение?
За окнами раскачивались голые ветки деревьев, и ей хотелось бы верить, что где-то внизу, среди шершавых стволов лип и берёз, бродит ожидающая её тень. Этот крошечный миг надежды высушил остатки слёз на её ресницах. Доктор пожал плечами:
- Отчего же нет, очень даже требуется. Вы, что очевидно, расстроены, нервничаете, плохо спите и ищете помощи в медицинском учреждении. И, как врач, я не имею никакого права отказать вам в этой помощи.
Анна Сергеевна понимающе кивнула:
- Как вы собираетесь это сделать?
Он оторвал из блокнота для рецептов жёлтый разлинованный квадратик и принялся писать, как подобает врачу, размашисто и непонятно, после чего пододвинул бумажку к пациентке:
- Пожалуйста, начнём мы с вами вот так. И, неделя за неделей, день за днём, соберём все ваши кусочки в единое целое. Вы перестанете разрываться, примеривая на себя то одну, то другую роль, почувствуете целостность и полную сохранность вашей души. Собственно, у меня остался только один, последний вопрос к вам.
Женщина взяла рецепт:
- Слушаю, доктор.
- Если в этом самом состоянии Автора, как вы выразились, вам настолько прекрасно живётся, то почему вы хотите избавиться от него? Чем вам мешает эта творческая составляющая? Только лишь тем, что каждодневные заботы не оставляют времени для написания Историй и Книг?
Она долго не могла подобрать нужные слова, последний вопрос вновь заставил её усомниться в том, правильно ли она поступает. Тень Героя трепетала в морозном воздухе где-то там, у крыльца, не в силах переступить порог клиники, как призванный демон не смеет шагнуть за очерченный магом круг.