— Я надеюсь, что за каждое свое слово ты ответишь перед этой же луной. И тебе будет во сто крат больнее, чем было сейчас мне.
Голос прозвучал твердо, что на мгновение, всего лишь мимолетное, Кассандре показалось, что из глаз Демио́ны повалил черный дым, пытаясь затянуть сущность Кассандры. Всего мгновение и дым исчез, поэтому она решила, что это проблеск кровавой луны, ведь иначе и быть не могло. Она является дочерью какой-то демоницы, а сама Кассандра дочь демонессы, которой просто невозможно стать любовницей, это ниже ее достоинства. А про дьяволиц, тут и говорить нечего, они слишком редки среди демонов, и слишком ценны для общества.
Кассандра сплюнула рядом с головой ее сводной сестры, показывая, что она тут ставит условия и смеет угрожать только она, и прошлась своими длинными ногтями по рукам Демио́ны, оставляя три борозды, на которых тут же появились кровавые дорожки. Она усмехнулась одним уголком рта и облизала верхнюю губу. От такого зрелища у Демио́ны слегка вело живот, этот жест обычно был присущ для дьяволиц, которые напитывают свою силу за счет других демониц и демонесс, пробуя их кровь на вкус, и бывало такое. Что выпивали до дна, но за это они оставались безнаказанные, потому что их жизни ценились. Что же ценнее: жизнь жалкой демоницы или жизнь великой дьяволицы. Ответ очевиден.
После этого, даже не шелохнувшись и максимально ровно и грациозно Кассандра встала на ноги и двинулась своей походкой от бедра, выйдя победительницей. В очередной раз. Небрежно взмахнула волосы, собранные в тугой хвост, она швырнула в лицо лежащей до сих пор на земле Демио́не ту самую вещь, что она у нее забрала. В этот самый момент Демио́на умудрилась быстро схватить то, что принадлежало ей и сжать в кулаке. Кассандра, видя, что у нее не получилось задуманной скривила уголки губ и резко развернувшись направилась в сторону дома.
Демио́на совсем было забыла про своих сводных братьев, но они явно про нее не забыли. Поэтому Танатос подбежал к ней, и осторожно протянул ей руку, помогая подняться. Демио́на с благодарностью приняла его помощь. И осторожно вставая сначала на одну, а затеем на другую ногу, опираясь на подставленную руку помощи, поняла, что почти не покалечилась, а какие-то царапины на руке скоро пройдут, это пустяки. Гораздо больнее было то, что творилось сейчас в ее душе, вот это, вряд ли скоро пройдет.
— Ты на нее не обижайся, она не со зла тебя перекинула, просто не любит чужих прикосновений. — сказал Анубис, переминаясь с ноги на ногу, пока Танатос все еще хмуря брови, рассматривал царапины, оставленные сестрой сестре и не понимал почему она это сделала.
Братья по-видимому не услышали никакого разговора между сестрами в перепалке. Казалось, они просто сверлили друг друга взглядами. Но никто так и не понял, что только что между ними произошло.
Анубис и Танатос переглянулись между собой и решили, что пойдут следом за сестрой, тем более Демио́на уже сама стоит на ногах, да и не сильно ей досталось. Братья часто могли понимать друг друга без слов, казалось, что одного взгляда между ними достаточно для принятия одного и того же решения.
Демио́на махнула им рукой, показывая, что она в полном порядке. И братья громкими размашистыми шагами пошли в сторону дома, за дверью которой скрылась Кассандра.
Совладав со своими эмоциями и собрав их в единую кучу, Демио́на решила продолжить то, на чем ее прервали. Отойдя от дома чуть дальше, она осторожно опускалась на колени, это было немного проблематично, учитывая стычку с сестрой. Затем она опустилась на колени, склонила голову к самой земле и начала заново свою речь:
— Я признаю благословенным этот день, который принесет в себе истинных служителей Небес. Прошу лишь пусть примет сила земли мою каплю силы, во благо для новых Истинных. — шептала Демио́на, стараясь в каждое свое слово вложить свою мощь, которая немного осталась после встречи со сводной сестрой и сводными братьями. Она сама и не заметила, что во время своей речи, она невольно сжала землю в кулак, на которую опиралась.
И после сказанных слов, она надеялась, что земля примет ее силу для Достойных, но как бы она не старалась отдать свою силу. У нее ничего не получилось. Она непонимающе уставилась на землю, будто перед ней провинился ребенок, который не хочет делать то, что она его попросила. И с печальным выражением лица, она поднялась на ноги, сказав напоследок: