Роуз я об этом никогда не говорил, а с Пенни мы больше этот вопрос не обсуждали, когда я всё ей заранее простил. «Дориан ей рассказал», — уверился я. «Он всегда был слишком честным, чтобы хранить тайны, даже если от их раскрытия кому-то бывало больно».
— Пенни я никогда не винил, — наконец ответил я. — Люди — слабые существа, а они были одни, и думали, что их могут в любой момент убить.
— Но тебя это всё равно доставало, верно? — осведомилась Роуз.
Я бросил на неё взгляд, потом снова посмотрел на огонь:
— Немного, но я выкинул это из головы. Им страдали гораздо больше. И после возвращения не заслуживали мелочность с моей стороны.
Роуз кивнула:
— Приятно слышать. Пенни я то же самое сказала.
Я вскинул голову:
— Что? Вы с ней об этом говорили?
— Угу, — ответила Роуз. — Спустя несколько месяцев. Дориан признался сразу же, как только мы остались одни, и весьма подробно. У него в этом отношении всегда не хватало сообразительности. Я предпочла бы, чтобы он оставил это недосказанным, как поступила Пенни. Я хотела поговорить с Пенни, дать ей время прийти в себя.
Поражённый, я уставился на неё с открытым ртом:
— Значит, ты обсуждала это с Дорианом, и с Пенни? И исключили из этого обсуждения только меня?
— Я всегда думала, что ты был из нас самым умным, по крайней мере — в этом конкретном случае. Дориана я простила, но в конце концов почувствовала необходимость внести ясность в этот вопрос между нами с Пенни, — сказала Роуз. — Думаю, она чувствовала облегчение, но несмотря на то, что я сказала ей, что всё простила, мне потребовалось время на примирение с этим.
Я засмеялся над иронией:
— Если бы только Дориан умел держать язык за зубами. Он бы избавил тебя от немалых тревог. Но всё же было не так плохо, верно?
Роуз поморщилась:
— Мой муж был до боли честным. — Затем она подняла три пальца.
До этого момента я не был уверен. Я не знал точно, случилось ли вообще что-то, и тщательно избегал спрашивать об этом. — Три раза? — выпалил я.
Она кивнула:
— Если бы она уже не была беременной, то ты в итоге мог бы вырастить сводного брата Грэма.
На миг я бал ошеломлён, но затем позволил чувствам уйти. Это ничего не меняло. Я всё ещё не винил никого из них, да и вообще, это всё было давно. Но одна из главных действующих лиц сейчас сидела прямо напротив меня.
— Почему ты говорила со всеми кроме меня?
— Это просто, Мордэкай. Подумай. Для меня поговорить об этом с Дорианом или Пенни было одним делом, но обсуждать это с тобой никогда не было вариантом.
Я нахмурился, всё ещё не понимая.
Роуз продолжила:
— Если муж и жена встречаются для разговора о том, какие проступки они друг другу приписывают, к чему это приводит?
— А-а-а, — сказал я. — Теперь я понял.
— Я была злой, но не готова была разрушить собственный брак, — сказала Роуз.
— Я почему-то всегда думал, что ты с этим справилась лучше меня, — признался я. — Ты всегда так умела держать себя в руках.
Роуз легко засмеялась:
— Это не у тебя Дориан просил прощения каждый день в течение не одной недели, и не тебе он признавался в своих деяниях тщательно, с совершенно ненужными подробностями. Чудо, что я его не убила.
Я вздрогнул:
— Ауч. Он действительно был слегка тугодумом. — Несколько минут мы молчали, наслаждаясь шелестом волн. Почему-то наша странная беседа заставила меня ощутить, будто с моих плеч свалился небольшой груз. — Но жаль, что нельзя их вернуть, — наконец сказал я.
— Мне тоже, — с тоской ответила Роуз.
— В тот день, в темнице. Ты сказала мне, что я не был готов.
Роуз кивнула.
— А как я узнаю, что готов? Сколько тебе потребовалось времени? — спросил я.
— Не знаю, — честно сказала Роуз. — Даже после стольких лет я всё ещё не уверена. Думаю, что сейчас готова, но так и не проверила это.
Сбитый с толку, я посмотрел на неё:
— Но как же…?
— Значит, тебя это всё же достаёт. В итоге ты не такой уж и благородный, а? — со злорадной улыбкой сказала она.
Я нахмурился:
— Это действительно достаёт меня немного, но как я уже говорил, не мне судить. Что бы ты ни сделала, с Тирионом, с тюремщиком, или с тем, другим мужиком… ты делала это ради меня. Если что я и чувствую, так это стыд за то, что поставил себя в такое положение. Будь я на твоём месте, я сделал бы всё, чтобы помочь тебе, или кому-то из моей семьи. Это на самом деле благородно, если ты думаешь…