— Я его не убивал! — ляпнул я. — Он был жив. Я вырубил его, после чего занялся девушкой. Когда я забрал её, и ушёл, он всё ещё был жив.
На лице Королевы появился проблеск надежды:
— И она это подтвердит?
— Конечно же, — начал я, но потом тень легла на моё сердце: — Ну, вообще-то, я её усыпил, прежде чем уйти.
Гарэс разочарованно покачал головой:
— Значит, ты из милосердия позаботился о том, чтобы девочка не видела, как ты всаживаешь кинжал ему в сердце. Моё сердце рыдает от твоего благородства. — Он не пытался скрыть насмешку в своих словах.
— Кинжал? Какой кинжал? — спросил я.
В этот раз Харолд с уважением покосился на Королеву, прежде чем сказать:
— Принц-Консорт был убит одним ударом своего собственного кинжала. Его нашли торчащим из его груди.
— Ну, это был не я!
— Ты смеешь отрицать это? — сказал Гарэс, отказываясь мне верить. — Ты же сам сказал, и слуги с Лордом Эйрдалом подтвердили, что ты вломился в здание, взлетел по ступеням, выгнал всех прочь, и напал на Принца. Ты даже сознался в нападении. И ты ожидаешь, что мы поверим, будто после твоего ухода он сам вонзил кинжал себе в сердце, из чувства вины? Ну и наглость!
— Да, чёрт тебя дери! — закричал я. — Всё, что я сказал — правда. Я его ударил, и ушёл.
— Довольно, — сказала Королева. — Разбираться с этим будет суд. Мордэкай Иллэниэл, Граф ди'Камерон, по моей воле властвующий во Владении Камерон, отныне ты находишься под арестом, и будешь содержаться в тюрьме, пока суд не вынесет решение по твоему делу.
Это был для меня уже не первый раз, и шрамы на моей спине всё ещё служили тому напоминанием. Однажды я уже пожертвовал своим достоинством, ради королевства, но второй раз я этого делать не собирался. Я непокорно оглядел остальных:
— А с чего вы взяли, что сможете посадить меня под замок?
Харолд завёл руку за спину, подтолкнув Королеву, начавшую пятиться прочь из комнаты.
Я зыркнул на него:
— Ты, Харолд? Уж тебе-то следовало бы знать. Потребуется нечто большее, чем ты и вся Королевская Гвардия, чтобы меня схватить. Да на тебя и твоих людей хватит одного Коналла.
— Пап, — сказал Коналл, чем привлёк моё внимание, но при этом отвёл взгляд.
Гарэс презрительно ухмыльнулся:
— А почему твой сын здесь, как ты думаешь?
Тут я совсем распалился. Я огрызнулся Гарэсу:
— Даже не думай вставать между мной и моим сыном!
Архимаг, некогда бывший драконом, жестоко рассмеялся:
— Он здесь для того, чтобы тебя арестовать, глупец! Я — лишь свидетель, и дополнительная гарантия, если тебе хватит глупости сражаться с собственным сыном.
Я снова посмотрел на Коналла, и стыд в глазах стал мне ответом. Моя надменность, мой гнев, даже гордость — всё это мгновенно угасло. «Да будь оно всё проклято!» — молча выругался я. «Как же так получилось?». Я медленно склонил голову в поражении.
— Наконец-то ты начинаешь действовать разумно, — заявил Гарэс.
Коналл шагнул вперёд, и встал передо мной:
— Отец, протяни руки. — В его собственных руках была пара молочно-белых оков из незнакомого мне материала. Они соединялись трёхфутовой цепью, и были подозрительно похожи на те оковы, которые мне описывала Мойра, побывавшая в темнице Хэйлэма.
— А это откуда взялось? — спросил я. Те, что были использованы на Мойре, были старыми, очень старыми.
Гарэс фыркнул:
— Думаешь, только ты владеешь зачарованием? Я был рождён в Век Магии, Мордэкай. Я видел вещи, о которых ты можешь лишь мечтать.
— Отец, руки, — с большей настойчивостью повторил Коналл.
— Коналл, ты же не веришь, что я это совершил, так ведь? — спросил я его. — Ты же знаешь, что я бы этого не сделал.
Он наконец поднял взгляд, посмотрев мне в глаза:
— Я знаю, что ты не убил бы того, что этого не заслуживает. И я также знаю, что деяния Лиманда были злом. Я не уверен, что поступил бы иначе.
Я протянул руки, и пока Коналл защёлкивал на них кандалы, я повторил:
— Я его не убивал, сын. Помни это. Мне следовало его убить. Я хотел его убить — но не сделал этого. Тебе лгать я бы не стал.
— Мало кто будет скорбеть по Лиманду, — сказал Гарэс. — Но, с другой стороны, кто будет скорбеть по тебе, Мордэкай, когда тебя за это повесят?
— Ну и ублюдок же ты, Гарэс, — отозвался я. — Уверен, ты с нетерпением ждал этого дня.
Архимаг пожал плечами:
— Вообще-то, нет. Я никогда не думал, что ты будешь настолько глуп. Хоть я тебя и недолюбливал, я не думал, что тебе хватит глупости отбросить доводы разума и навлечь на свою семью такой позор. Но оплакивать я тебя не буду, это точно.