— Прости, что сделал больно, ангел. Но ты чертовски соблазнителен, когда смущаешься, ты знаешь?
— Умоляю, спаси все же того эльфа. Я создал его и не должен был так бросать… — вздохнул Манвэ.
Саурон закатил глаза, вновь услышав про эльфа.
— Ну хорошо. Хорошо, — и он обернулся к стражам и отдал приказ на темном наречии. Те сразу отправились в казармы. — Но ты же не думаешь, что так просто отделался, мой дорогой? — насмешливо протянул Тёмный Властелин. — Твое наказание еще не закончено.
Одеться ему Саурон не позволил и повел по коридору обнаженным. Орки то и дело норовили, когда майа не видел, шлепнуть проходящего мимо валу. Уже в покоях Гортхаур наконец полностью снял свой доспех. Наказанием то, что последовало дальше, можно было назвать с большой натяжкой. Разве что для стыдливого Манвэ это действительно было чем-то неправильным и выходящим за рамки дозволенного. Полностью раздевшись, Саурон велел Манвэ лечь на живот и широко расставить ноги. Тёмный Властелин приблизился к нему и отвесил сильный шлепок.
— Еще шире ноги! И прогнись в спине, — приказал он, наблюдая за смущенным валой.
Когда тот раздвинул ноги, из дырочки стала вытекать сперма. Манвэ уткнулся в подушку, чувствуя, как горят уши. Меньше всего ему хотелось стоять в столь откровенной позе, демонстрируя себя жадному взору Майрона. Он охнул, когда что-то горячее и влажное прошлось по бедру. Манвэ поднял голову и обернулся, чтобы посмотреть. Саурон слизывал вытекающее из него семя.
— Прекрати! Что же ты делаешь!.. — возмутился вала.
Прежде Гортхаур не делал с ним ничего особенного… Ну, по мнению самого Гортхаура, конечно. Теперь же Саурону хотелось повозиться с пернатым пленником и как следует поразвлечься. Многие вещи, что он задумал, были вообще неведомы Манвэ. Влажный чужой язык прошелся между ягодиц, и вала запротестовал.
— Прекрати, так же нельзя!
Он попытался отползти, но цепкие пальцы майа крепко, почти до боли, вцепились в стройные бедра. Саурон притянул ускользающего валу обратно и раздвинул его ягодицы, возвращаясь к своему занятию. Манвэ взвыл от возбуждения, смешанного с чувством стыда. Он попытался вильнуть бедрами, но Саурон держал крепко, продолжая настойчиво вылизывать его промежность. Вырваться не получалось. Он лишь получил болезненный шлепок и укус за ягодицу за то, что мешает. Вала захныкал, изнывая от возбуждения. Он был готов кончить только от осознания того, что Саурон вылизывает его в столь чувствительном интимном месте. Но коварный майа не позволил это сделать и перехватил его член.
— Я, кажется, сказал, что это именно наказание, — раздался язвительный голос позади.
Манвэ взвыл, когда язык начал еще и проникать внутрь. Он обернулся и за волосы сам притянул голову Саурона, вжимая в себя. Он совершенно не владел собой и был готов умолять Саурона позволить себе кончить, но тот равно умело и доводил его до разрядки, и не давал ей совершиться, и оставалось лишь жалобно стонать. Манвэ пытался безрезультатно отпихнуть его, прикрыться то руками, то паховыми крылышками, которые Саурон прикусывал, но только получал очередное наказание в виде шлепка или укуса. Манвэ уже готов был на любое признание, но Саурон довольно жестоко заметил, что сопротивлением Манвэ только отдаляет от себя возможность кончить. Сразу после этого Саурон с удовлетворением заметил, что его птенчик терпеливо затих и только часто и тяжело дышал, а слезы катились с его глаз. И когда ему казалось, что внутри что-то порвется от напряжения, и готов был вскрикнуть, Саурон отнял ладонь с его члена, перестал пережимать его у основания и ловко и куда более уверенно, чем сам Манвэ обхватил его, а потом дал кончить.
Манвэ упал на ложе совершенно без сил. Его хватало лишь на то, чтобы дышать и иногда смахивать слезы с ресниц. Саурон оглядывал его, растрепанного и искусанного, с удовлетворением палача, довольно улыбался, а Манвэ не мог даже прикрыться крыльями.
— Ты безжалостен, — сквозь слезы заявил он.
— Отнюдь. Я даже исполню свое обещание, — сказал Гортхаур (заметим, для него это и впрямь было редкостью).
Он покинул покои, а через миг вернулся, притащив с собой за шиворот отчаянно сопротивлявшегося и тоже не менее потрепанного эльфа в надетой на него, судя по всему, по недоразумению орочьей одежде.
— Можешь полюбоваться на своего милостивого господина, — и Саурон пихнул его к Манвэ. — Поскольку, понятное дело, служить среди остальных орков ты теперь не сможешь, будешь прислуживать моему пернатому недоразумению.
— Умоляю, господин! — эльф-орк залился слезами. — Я хочу в армию назад!
— Да ты с ума сошел! Ты мне деморализуешь всех остальных. Вместо построений и боев они будут думать только о твоих острых ушах и аппетитной заднице.
Нехотя эльф смирился со своей судьбой. Но просто встать у двери и остаться там ему не позволили.
— Нет уж, раз теперь ты слуга, должен носить более подходящую и услаждающую взор господ одежду. А, Манвэ? — и Саурон бесцеремонно дернул его за крыло, побуждая подняться.
— Думаю, его одежды должны быть пристойными и закрытыми, — предположил тот.
Но Саурон как нарочно нарядил эльфа в длинное полупрозрачное одеяние, свободные складки которого ничуть не скрывали стройной фигуры. Он долго забавлялся, наблюдая, как невинный эльф пытается прикрыть укромные места, но как только он перетягивал складки вперед, закрывая пах, те натягивались сзади, обрисовывая попу, а когда поступал наоборот, взору открывалось причинное место. Едва Саурон ушел, Манвэ со всем сочувствием позвал Нахра к себе и долго его утешал, гладя по волосам, и шептал что-то ободряющее.
***
Когда Саурон вернулся, то был в почти романтическом настроении. Его войска уже вторглись в земли эльдар, и это не могло не радовать, ведь близился час, когда свершится месть.
— Ты все возишься со своей поделкой? — недовольно фыркнул он, кивнув на Нарха.
Новоиспеченный эльф засуетился и поспешил покинуть комнату, чтобы не раздражать хозяина. А сам Саурон забрался к Манвэ на постель и удобно расположился, устроив голову у него на груди. Руки уже тянулись к прелестным крыльям, и вала не стал отказывать ему в удовольствии потрогать их. Раны на спине давно зажили, остались лишь тонкие полоски шрамов. Но и этим майа последнее время озаботился, начав обрабатывать кожу вокруг основания крыльев целебной мазью. Пальцы нежно прошлись по мягким перьям. Манвэ таял, нежась в ласке, от которой уже успел отвыкнуть.
— Ты намного лучше, чем он, — поделился Саурон, задумчиво перебирая перья. — Мне жаль, что я так поступал с тобой, не видел и не ценил твою преданность… Но я смогу сделать тебя счастливым! Ты мне веришь?
Вала даже приоткрыл рот, слыша такие речи. Теперь это было похоже на настоящее признание. Он позволил себе улыбку, после чего притянул к себе Саурона и не слишком сильно, но искренне обнял. Неужели ему удалось исправить Гортхаура?