Саурон лежал у него на груди, Манвэ обнял его, прикрыв крыльями, кончики которых майа ласкал. Манвэ внимательно взглянул ему в глаза.
— Обещай мне, что эта война будет последняя, — с мягким укором попросил он.
В его глазах он видел отголоски смертельных боев, гибель сотен и тысяч эльфов, и потому смотрел с жалостью. Но все же его избранник был так прекрасен и, выходит, он терпел это все не зря?
Крылья взметнулись вверх, Манвэ подхватил легко Саурона и взмыл ввысь, удерживая. Крылатая тень промелькнула на террасе дворца, — это Манвэ нес в объятиях своего возлюбленного. Они пролетели над страшной черной долиной Мордора и оказались в Гондоре. Конечно, многие гондорские города были разорены, но Манвэ этого не видел. Они пролетели над долиной реки и опустились на берегу. Осчастливленный Манвэ прижал Саурона к земле, не давая ни вырваться, ни остудить свой порыв. Сперва он коснулся его губ, целуя куда увереннее и смелее, чем то было раньше, потом прижался всем телом, ладонью пробрался под мантию и одежды, гладя грудь Саурона и выпуклые мышцы, потом оседлал его и разделся сам. Паховые крылышки были заведены назад, во всей красе демонстрируя достоинство светлого вала.
— Свет мой, ты бы так меня порадовал, — намекнул несмело он, явно предлагая Саурону тоже ублажить себя ртом.
— И этот вала еще чему-то учит других, хотя сам погряз в разврате? — насмешливо заметил майа. Манвэ огладил его бедра. Саурон не возражал, позволяя сидеть на себе верхом.
— Что, так понравилось, мой порочный ангел? Ну, иди сюда.
Тёмный Властелин притянул его поближе и усадил себе на лицо. Горячий язык вновь коснулся ложбинки между ягодиц, влажно вылизывая. Наигравшись с пульсирующей от нетерпения дырочкой, он скользнул языком по яичкам и члену, облизав от основания до головки.
Манвэ шумно выдохнул и оперся ладонями о землю. Его щеки уже пылали. Саурон опять до крайности смутил его своими речами. Майрон долго вылизывал его член, прежде чем наконец заглотить его целиком. Вала рвано выдохнул и, посмотрев вниз, встретился взглядом со своим любовником. Он поспешил смущенно отвести взгляд. Крылья взволнованно трепетали, будто вала норовил взлететь.
Растянутой дырочки коснулись пальцы майа. Саурон осторожно проник ими внутрь и принялся массировать бугорок простаты, не переставая старательно сосать и ублажать ртом. Саурон и сам уже был возбужден, но продолжал ласкать своего ангелочка. Долго Манвэ было не продержаться. Первые капли семени сорвались с головки члена, стекая вниз и обрызгав заодно и лицо Саурона. Сулимо, откинув голову назад, переводил дух. голова у него кружилась. Едва он пришел в себя и увидел, что сделал, то смутился еще сильнее.
— О, прости, умоляю! Я не хотел… запачкать, — и он поспешно нагнулся к Саурону, целуя его и слизывая собственное семя с его лица.
Саурон, к его счастью, ничуть не разозлился на это происшествие и, напротив, с улыбкой щурился. Больше того, его пальцы продолжали касаться узкого входа, медленно растягивая его, и заставляя Манвэ испытывать возбуждение дальше. Он сперва лег на Саурона, а потом сам начал тереться об его горячий стоящий член.
Раздался нетерпеливый рык, и он почувствовал, как когти Саурона вцепились в его бедра; тот приподнял его и насадил на свою плоть, сорвав с губ невольный вскрик. Но Манвэ вскрикнул скорее от боли, чем от неожиданности, ведь ненавязчивые ласки Саурона его возбудили и подготовили. Он то сжимался, то расслаблялся, впуская его в себя глубже, и смущался, краснея и чувствуя, как огромный орган проникает внутрь. Манвэ казалось, что он чувствует все, от утолщенной головки, похожей на голову змеи, до последней вены. Было больно, и в то же время напряжение скоро стало слишком возбуждающим. Он подался ему навстречу, уже не вырываясь и давая овладеть собой поглубже, а Саурон довольно улыбнулся. Но когда Манвэ хотел накрыть рукой собственный член, Саурон перехватил его и не дал ласкать себя, назвав бесстыдником. Он, конечно, вовсе не считал светлого вала чересчур развратным, но хотел, чтобы тот кончил, не касаясь себя. В этот раз близость доставила удовольствие обоим, и их тела без устали приникали друг к другу, Манвэ открывался полностью, что-то неразборчиво вскрикивал, без конца краснел, закрываясь по привычке крыльями, а Саурон привычно их отгибал и срывал с губ жадный похожий на укус поцелуй.
Ночь опустилась на равнины этой граничащей с Гондором области, краснел где-то на горизонте огонек крепости, а любовники лежали друг рядом с другом и устало дышали. Манвэ согрелся под боком Саурона и тихонько спал, не зная, что темный майа продолжает тревожно вслушиваться в звуки битвы собственной армии, что происходила за сотни лиг отсюда.
========== Часть 7 ==========
Мысли о мести не давали полностью проникнуться атмосферой спокойствия и уюта, что царила рядом с Владыкой Ветров. Не давали задуматься и осознать зарождающуюся спустя столько лет привязанность и даже нежные чувства. Манвэ больше не раздражал Саурона своей наивностью и глупыми нравоучениями. Теперь Тёмного Властелина привлекали в нем не одни лишь крылья. Саурон хотел было отправиться к своей армии, лично прикончить предателя, насадить на копье его тело и пронести как знамя по залитым кровью улицам Ост-ин-Эдиль… Но Манвэ лежал у него на груди, и выбраться, не потревожив его, не было никакой возможности. В прежние времена Гортхаур запросто скинул бы его на землю, сковал цепями и отправился по своим делам, забыв про него на весь день. А может и на несколько лет. Но теперь что-то изменилось в его отношении к нему. Он стал более чутким и старался заботиться. Причем не потому, что хотел извлечь выгоду, а просто из-за того, что сам так хотел. И звуки боя где-то вдалеке отходили на второй план.
Саурон ласково провел рукой по светлым волосам валы. В лунном свете они сияли подобно серебряным нитям.
— Нам пора возвращаться, мой милый, — тихо шепнул майа.
Владыка потерся щекой о его грудь и вцепился пальцами в край одежд, желая, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Он был вынужден так долго терпеть муки и лишения, что теперь был не в силах поверить в свое счастье.
— Давай останемся здесь, прошу, — тихо попросил пернатый вала, в глубине души опасаясь, что нарвется этим на гнев Саурона. — Погуляем тут хотя бы совсем чуть-чуть.
— Что ж, ладно, если ты хочешь… — согласился Гортхаур, чем вызвал широкую улыбку своего любовника.
Манвэ резво поднялся на ноги и стал одеваться. Саурон снисходительно наблюдал за его оживлением, дивясь тому, как, оказывается, легко порадовать валу. Вздохнув, он тоже поднялся и едва успел облачиться в одежды, как Манвэ потянул его за собой. Саурон последовал за ним, равнодушно обозревая пейзажи, что вызывали такое восхищение у Владыки Ветров. Звезды вызывали у Манвэ легкую тоску по былому. Саурону же они вовсе были неприятны.
— Я так сильно люблю тебя, — неожиданно сказал вала, прильнув к нему и доверчиво заглядывая в глаза.
Тонкая рука прошлась по щеке Тёмного Властелина, очерчивая высокие скулы. Яркие, будто полупрозрачные голубые глаза смотрели очень внимательно. Вала надеялся на ответное признание. И он его получил:
— А я тебя не люблю. — Как гром прозвучали эти слова. Манвэ отшатнулся, но Гортхаур не дал ему уйти , поймав за руку, притянул обратно и продолжил. — Но ты стал мне по-своему дорог. Я ценю тебя и готов заботиться о тебе и оберегать. Но едва ли ты дождешься от меня любви. Ни ты и никто другой не способен пробудить во мне это чувство.
Что ж, это уже хоть что-то. По крайней мере, честно. Манвэ не отчаивался и верил, что когда-нибудь все будет иначе. Он терпелив и был готов ждать. Пусть и на самой заре мира, но он услышит от Гортхаура эти заветные слова, заставит себя полюбить и, самое главное, измениться и отказаться от прежних разрушительных идей. Поэтому признание Саурона не очень расстроило валу. Он бы и сам скорее всего напрягся, услышав снова те пылкие витиеватые речи, которыми когда-то коварный майа вскружил ему голову.