Шесть дней стучали по тракту колёса телег. Служители Пламени неустанно шагали к своей цели, останавливаясь только ради непродолжительного отдыха или ночного сна. Дорога была осязаемой, осязаемость даровала чувство безопасности, а безопасность подстегнула любопытство Вирла. На каждой стоянке он отправлялся бродить недалеко от обоза и высматривать что-нибудь занимательное — а занимательным ему казалось всё. Каждого найденного жучка, каждую незнакомую пылинку он скрупулёзно изучал, и кое-что даже брал с собой. Арли заметил, что в небольшом ящичке, который Вирл захватил в дорогу, у него скопилось уже несколько склянок с какими-то букашками, а еще набор маленьких камней, отличающихся по цвету и форме.
— Ты всю Тартарию собрался с собой увезти? — как-то спросил его Арлинг.
— Всю не увезу, а вот самое интересное попытаюсь… — ответил архивариус, даже не заметив сарказма. Он ковырял своим ножиком пучок тревеска, росший близко к земле. — Ты погляди только, Арли… Да он твёрдый, почти как камень. Такое чувство, будто много веков назад кто-то намеренно создал Вьющийся тракт, чтоб через сотни лет он служил нам дорогой…
— И кто же создал? — нахмурился Арли.
— Никто не создал. Разве что вода да ветер. Тем и удивительнее, что всё это возникло совсем без людского вмешательства, — он обвёл рукой нависавший над ними потолок, покрытый тревеском.
Между Цитаделью и трактом порой казалось, что во всём мире из людей остался лишь их отряд, но на большой дороге было не протолкнуться. По нескольку раз на дню Служителям встречались чумазые землепашцы, несущие на спине корзины с морковью, свеклой или капустой — урожаем небольшим, но стоившим выматывающих трудов; охотники, закованные в броню из панциря рудомолов, вооружённые зазубренными копьями и устрашающими стальными капканами; кротоловы с сетями из металлической проволоки и мешками добычи на плечах, путешествовавшие в компании грибников и золотоискателей. Не раз и не два доводилось им обгонять караванщиков, что везли по тракту самый разный товар: железо, шкуры, керамику, соль, древесину, кожу — чего только не встречалось в их доверху гружёных телегах, сопровождаемых дюжими охранниками.
Арли заметил, что у большинства проходимцев не было Пламени — только огонь, тлевший на концах факелов, либо чугунные лампы со странными светящимися камнями внутри. Вирл с каждым старался обмолвиться парой слов, но немногие выказывали желание говорить с незнакомцами, а некоторые и вовсе смотрели на Служителей так, будто видели перед собой банду лицедеев-шарлатанов откуда-нибудь со Срединных ярусов.
Арли негодовал.
— Ты хоть знаешь, кто мы такие? — допытывался он одного кротолова, когда тот рассказывал Вирлу о хорошей добыче за минувшую зиму. — Служители Пламени мы! Тебе это ничего не говорит?
— Э-э… Да вообще-то нет, — простодушно отвечал кротолов. — Но я как-то набирался в Пляске Червя, в Хальруме, и держатель евоный обругивал каких-то огневых монахов за то, что, мол, цену за огонь задирают, хотя сами уже никому не нужны.
Арли чуть не взорвался от возмущения. Вирлу пришлось отвлечь его спонтанной просьбой помочь служанке со свинокрысом: та хотела накормить зверя, а в корзине с фуражом оказался паук. Тогда Арли отправился успокаивать животное. При виде Пламени многие твари сразу прекращали роптать, и это свойство роднило их с Арлингом.
На четвёртый день преодолели Груду — внушительное нагромождение камней, перекрывающее тракт. Дорога пролегала прямо сквозь этот завал; камни были сколоты и небрежно раздвинуты. Дальше тропа проходила прямо под огромным обтекаемым валуном, который лежал на двух обломках поменьше, образовывая нечто вроде нерукотворной арки.
— Когда-то давно бароны Тартарии вели войну, — рассказывал Грегори. — По стратегическим причинам кто-то из них устроил в этом месте обвал, всерьёз усложнив передвижение по тракту. Но затем удалось договориться, и война закончилась. Завал пришлось разгребать — теперь уже совместными усилиями.
— Это же просто глупо! — воскликнул Вирл.
Грегори пожал плечами, пока необъятных размеров камень проплывал у него над головой.
— Тогда им наверняка казалось иначе.
Остановились в небольшом ответвлении от тракта, в просторном гроте, служившем стоянкой не одной сотне путников до них. Земля здесь была потёртой и утоптанной. По углам лежал помёт свинокрысов, а в центре виднелись остатки костра, вновь и вновь зажигаемого теми, кто после долгой дороги нуждался в тепле.