Под её оценивающим взглядом Вирлу хотелось спрятаться за Грегори, как трусливому ребёнку. Он мысленно проклинал себя за это и прикусил язык, стараясь смотреть в её остроумные зелёные глаза.
— Тяга к знаниям — удел великих, — наконец сказала баронесса. — Я велю библиотекарю показать тебе всё, что доступно глазу чужака, но с условием: когда ты прочтёшь достаточно, у нас с тобой состоится беседа. Это ясно?
Вирл быстро закивал. Грегори, сложив на груди руки и наблюдая за разговором, легко и многозначительно улыбнулся.
— Тогда не теряй времени, — сказала Эддеркоп и окликнула выжидающего возле двери лакея: — Симон! Разбуди-ка нашего Корешка, ему предстоит работа.
Библиотека, в которую человек со странным именем Корешок привёл Вирла, не шла ни в какое сравнение с библиотекой Цитадели. Там был лишь едва отремонтированный после обрушения потолок да покрытые гарью стеллажи, не заполненные и вполовину, — а здесь глазу открывался чарующий, не обхоженный простор познания. Помещение библиотеки делилось на четыре ромбических секции, соединённых ещё одной, поменьше. Увешанные свет-камнем полки сочились книжными переплётами, рукописи и манускрипты прямо-таки давили на вошедшего своим числом, высокомерно крича: «За всю жизнь ты не сможешь прочесть и половины из нас, смертное создание. Мы тебе не по зубам».
В распоряжении Вирла была лесенка, которую он мог приставлять к нужной полке и взбираться на недоступную человеческому росту высоту. Архивариус всё думал, и думал с беспокойством: зачем баронессе понадобилось беседовать с ним? И сразу отметал эту мысль, поглощённый изучением древних и не слишком томов, соблазнённый скрытыми в них тайнами — будоражащими, поразительными и просто занимательными. Он чувствовал себя первопроходцем, заплутавшим в глубоких, доселе неизученных пещерах, и понимание собственной роли сколь вдохновляло, столь же пугало его.
Выудив три наиболее интересовавших его тома (а интересовали его они все), Вирл кое-как слез со скрипучей лесенки и понёс добычу в центральную секцию библиотеки. Там, на округлом гранитном постаменте, древняя мозаика изображала нечто похожее на лучащийся огненный шар. «Верно, стол для каких-нибудь важных собраний», — промелькнуло в голове архивариуса, и уже в следующий миг он свалил на этот стол всю стопку томов, торопливо раскрывая «Новейшие хроники Хальрума».
Не успел Вирл погрузиться в чтение, как у него за спиной грохнула дверь. Вошли наставник Грегори и библиотекарь Корешок. Последний, чертыхаясь, тащил ржавую клетку, из которой выглядывала усатая рожица кудлохвоста.
— Письму ты обучен, пожалуй, лучше моего, — сказал Грегори, подойдя к архивариусу. — С кудлохвостами обращаться умеешь?
— Умею, — ответил Вирл. — Наставник Пипп научил, чтоб я ему с перепиской помогал.
— Отлично, — сказал Грегори и обратился к Корешку, который сонно ковырялся в глазу: — Тогда нам бы не помешал пергамент. Нужно доложиться в Цитадель.
Корешок засуетился, куда-то запропал и вскоре вернулся, принеся с собой полоску тонкого пергамента, жёсткую кисть и пузырёк угольных чернил.
Вирл писал под диктовку наставника. В письме Грегори сообщал, что в Свекольных Уделах Служители наткнулись на людей-без-огня и бой не обошёлся без потерь. Он лаконично поведал о том, как Фролл и Шэй были преданы Пламени в согласии с обрядом брульхиды, но ни словом не обмолвился о гибели адепта Чембла. Дочь Боннета, с его слов, прибыла в Хальрум в добром здравии, и баронесса согласна приютить девушку, покуда Служители не найдут возможность доставить её обратно в Цитадель. Письмо завершалось сухим: «Дальнейший успех Шествия зависит от переговоров с баронами. По первой возможности выдвигаемся в Гроттхуль».
Грегори кончил диктовать, и Вирл недоуменно посмотрел на него. Лицо наставника оставалось невозмутимым: взгляд агатового глаза был твёрд, свет-камни обрисовывали изуродованное лицо в самых жутких подробностях. Вирл открыл было рот, чтобы указать на туманность приведённых в письме сведений, но тут же отвернулся и стал бережно сворачивать полоску пергамента. «Наверняка знает, что делает», — мысленно оправдывался он, хотя в действительности просто не умел и боялся стоять на своём.
Аккуратно свёрнутый пергамент архивариус положил в бронзовый футляр — цилиндрической формы, размером не крупнее большого пальца — и передал его Грегори. Похвалив Вирла, наставник взял клетку с чесавшим себе бок кудлохвостом и, не сказав больше ни слова, вышел из библиотеки.