Из-за пределов известного нам мира… Разве такое возможно?..
— Вижу, мои слова возымели должный эффект, — сказал баронесса. — Что же, это мне льстит. Свои исследования можешь продолжать сколько будет нужно. Быть может, знания, принесённые тобой в орден, изменят его в лучшую сторону.
Вирл встал и низко поклонился.
— Ещё раз спасибо вам за оказанную поддержку, — он в самом деле был несказанно благодарен этой женщине за всё, что она для него сделала.
Архивариус робко развернулся и направился к двери. Как слепыш, отхвативший кусок сочного мяса и жаждущий поскорее проглотить добычу, он теперь хотел остаться наедине со своими размышлениями.
Но тут баронесса остановила его, как бы случайно о чём-то вспомнив.
— Ах, и ещё одно, — непринуждённым тоном сказала она. — Мне доложили, что ты часто вынюхиваешь что-то в городе. Это так?
Вирл замер, стыдливо сцепив вместе руки и покраснев. Он до последнего надеялся, что баронесса не затронет эту тему, отдавая себе отчёт, как выглядели его любознательные похождения.
— Я…
— Можешь не трястись, я ни в чём тебя не подозреваю, — смягчилась Эддеркоп. — Если бы не доклады Корешка, подозревала бы. Но благодаря его восхищённому заступничеству я больше чем уверена, что твоя тяга к знаниям просто рвётся за пределы книжных корок. Но в этом случае хочу тебя предостеречь. Твой друг, которому я подарила плащ… Ему крупно повезло, что его только опоили и ограбили в нижних кварталах. Люди, которые обитают там, по-настоящему опасны. Они, словно дикие звери, готовы вцепиться в брошенную им кость и не оставят от тебя мокрого места, если нарвёшься на неприятности.
— Но ведь вы ими правите! — удивился Вирл.
— Верно, я ими правлю, — Эддеркоп заёрзала в кресле и быстрым движением поправила край шкуры. Замечание Вирла рассердило её. — И посему знаю их натуру как никто другой. Сильная власть не может быть близка народу. Та власть, что приравнивает себя к низам, либо слаба, либо лжива. На этом всё, мальчик. Теперь ступай.
ㅤ
Грозила ли ему опасность? Пожалуй, да — и Вирл с самого начала об этом знал. Его удивило, что баронесса так отзывалась о своих подданных, но он уже успел насмотреться на прелести нижних кварталов Хальрума. Бедность и жестокие нравы правили в них бал. Ворью и жуликам не было числа — выходя в город, Вирл старался не брать с собой вещей, о которых мог пожалеть, и держался в стороне от безлюдных проулков.
Из-за пределов известного нам мира…
За всю свою жизнь слышал ли он нечто более удивительное, маловероятное, интригующее? Он уже понимал: множество бессонных часов предстоит ему биться над разгадкой этих слов. В отличие от баронессы, Вирл стремился к ответам, а не к туманным концепциям, даже если по отношению к поставленному вопросу сам он был лишь крохотной, неприглядной букашкой. Возможно, вся его дальнейшая жизнь будет положена на поиски разгадки, но именно из-за того, как велика была эта задача, не следовало думать о ней сейчас.
Разумеется, его прогулки по Хальруму носили не только лишь познавательный характер. В голове Вирла засела идея, идея глупая и рискованная. Вирл не был смельчаком — скорее, совсем наоборот — и всегда держался в стороне от неприятностей. Но была у него одна зловредная особенность. Если ему хватало решимости во что-то ввязаться, Вирл становился этим одержим, одержим болезненно и необратимо.
Он должен был отыскать человека с ножом. Отыскать и призвать к ответу за то, как он обошёлся с Арли. Вирл, конечно, обещал последнему, что не станет лезть в неприятности. В обычных условиях он бы так и сделал, но только не после их разговора в библиотеке. Арли рассчитывал на Вирла — можно сказать, напрямую просил его о помощи. Вирл знал Арли с детства и видел, что противоречия, одолевавшие того с ранних лет, обострены теперь до предела. Он просто не мог оставаться в стороне. Все эти годы Арли был рядом, и Вирл должен был отплатить ему, должен был наказать человека, причинившего Арли зло.
С этой целью он заявился в тот самый бордель, где Арли столкнулся с обманом. Вирл специально пришёл в заведение пораньше, когда в нём было не так много народу, и взял это за привычку, чтобы не влипнуть в неприятности. Неприятности, однако, назревали сами собой, ибо Вирл, даже при всей своей невзрачности, слишком отличался от завсегдатаев публичного дома. Сидя за дальним столом, он не заказывал выпивку, а если угощали, всегда оставлял её нетронутой. Более того, он совсем не пользовался услугами, ради которых обыкновенный работящий хальрумец обычно посещал это место, чем привлекал к себе много нежелательного внимания.