Полоснул Вирла тем ужасным ножом…
— Нож… нож…
Вирл задрожал всем телом, мысленно возвращаясь к кошмарному прикосновению ледяной стали. Совсем немного — и память, ещё живая спустя небольшой промежуток времени, могла стать явью, и тогда он наверняка лишился бы рассудка.
Но тут баронесса сделала то, чего никак нельзя было ожидать от женщины её положения — властной, безжалостной, вершащей судьбы. Она наклонилась к Вирлу, как наклоняется мать к заболевшему чаду, и мягко положила свою ладонь поверх его. В её голосе не осталось ни капли той циничной стали, которая была ему присуща. Слова звучали вкрадчиво, даже нежно:
— Мы забрали нож. И Набба тоже схватили. Корешок говорит, кинжал цвергский, он излучает древнюю и очень злобную магию. Это сослужит нам на переговорах, а ты можешь собой гордиться, архивариус. Знание требует жертв. Сегодня ты свою принёс.
Она распрямилась, и Вирл снова увидел ту прежнюю Эддеркоп, от одного взгляда которой мужей Хальрума бросало в дрожь. Неужели он удостоился её святлейшей жалости? Могла ли она искренне восхищаться его поступком, или это был лишь тонкий политический приём? Как бы там ни было, её утешения возымели действие, и страх на время отступил.
Уже уходя, Эддеркоп добавила:
— Хочу, чтобы ты знал. Прибежал кудлохвост из Гроттхуля. Похоже, твои братья преуспели и теперь спускаются на Срединные ярусы. С ними Фелинн, младший сын князя. Любопытно, правда? С чего бы княжескому наследнику отправляться в поход со Служителями? Лично я теряюсь в догадках.
С тем она вышла. А Вирл остался перебирать собственные догадки, потому что сам не имел никаких соображений на этот счёт. Из памяти всплыли слова безумца Набба, который оправдывал свои зверства увиденным на Срединных ярусах…
В любом случае он был рад узнать, что с Арли и остальными всё хорошо.
Цвергов мост
«Достойно крепили цверги
Твердь Бростенгарда,
Отвагу и доблесть питая
В битвах за правое дело;
Но ормы коварный обман
Под предлогом благим учинили
И Хъяртбранд свирепый
В целях своих обуздали…»
— расшифрованная баллада
цвергского скальда.
Князь обещал амнистию всем троим заговорщикам, но когда Служители покидали Гроттхуль, у ворот их провожали торчащие на пиках головы. Закатившиеся глаза, вывалившиеся языки, рваные раны на шеях. Тан Плутар был прав, убеждая своих сообщников не доверять посулам князя.
— Таковы политические игры в Тартарии, — Грегори не смотрел на головы. — У власти остаётся тот, кто не умеет прощать.
Хотя бароны Тартарии не брезговали демонстрацией превосходства над Служителями, от Пламени никто из них не отказывался. Крылан долго ярился и самоутверждался, но всё-таки оставил у себя фургон с круглым стеклянным сосудом внутри. Перед отбытием он подозвал к себе Грегори и о чём-то долго говорил с ним. Арли не разобрал всего — слышал только слова «внизу» и «донесения», — однако заметил, что, распрощавшись с князем, наставник стал более угрюмым и задумчивым, чем обычно.
Путь Шествия пролегал теперь через скотоводческие фермы под Гроттхулем, где разводили свинокрысов и коров. За ними Вьющийся тракт оканчивался Цверговым мостом, который служил границей между Верхними и Срединными ярусами.
Когда тракт резко пошёл под уклон, встали на привал. Адепты восстанавливали силы после перехода, а слугам было велено наполнить бурдюки в роднике неподалёку.
Арли сразу отыскал наставника. Тот присел на круглый валун и погрузился в мысли, пока все вокруг исполняли его указания. Арли давно уже хотел поговорить с Грегори, но не мог улучить возможность из-за суеты, окружавшей Служителей перед уходом из Гроттхуля.
— Почему вы послали меня? — прямо спросил он.
Грегори вышел из раздумий и посмотрел на адепта с сердитой растерянностью. Арли и в голову не пришло, что он мог отвлечь наставника от чего-то важного, — даже теперь он ничуть не смутился и продолжал взирать на старика с притязательной упёртостью.
— Ты всегда был способным школяром, — наотмашь ответил Грегори. — И Пламенем владеешь лучше многих. Наши жизни были в опасности, я не мог рисковать, посылая кого-то не столь одарённого. Как видишь, всё довольно просто, юный адепт.
— Не может такого быть, — упрямо настаивал Арли. — Вы ничего не делаете просто. И меня, чтобы спасти положение в Гроттхуле, выбрали не просто так.