Как Арли и предполагал, попасть к барону Ротте оказалось непросто. Слуги правителя носили серебряные маски, и Арли, выцепив из толпы одного лакея, попросил сообщить правителю Железных Нор о своём прибытии. Лакей только небрежно обозрел его и рассмеялся. Тогда представился Фелинн. Аристократическая выправка юноши и отточенный манер пусть не уверили лакея в правдивости услышанного, всё же доказали, что перед ним были не какие-то проходимцы. Он согласился доложить барону.
Арли и остальным велели ждать у большой бронзовой двери с изображённой на ней парой крыс, вставших на задние лапы. Что скрывалось за дверью — сказать было нельзя, ведь её рама была вделана прямиком в тоннель, с виду не казавшийся особенным, если не считать вечно входящих и выходящих стражников.
— Почему они в масках? — спросил Арли после двух часов терпения, расхаживая туда-сюда. — Я о лакеях.
— Может, у них есть причина скрывать лица? — предположила Несса.
— Единственная причина — ранимая натура их повелителя, — покачал головой Фелинн. — Говорят, он болен проказой. Сам носит маску по нужде и своих слуг заставляет делать то же. Если кто из них пренебрегает его волей, Ротте казнит провинившегося, надевая на него маску с шипами на обороте. Скверный человек, даже в сравнении с отцом.
— Думаешь, он нас примет? — спросил Арли.
— Уверен. Не каждый день в его городе появляется Служитель в сопровождении княжеского сына.
Ещё какое-то время прошло в унылом ожидании. Потом появился тот же лакей и ткнул пальцем сперва в Фелинна, затем в Арли.
— Вы двое, — сказал он. — Проходите, господин вас ждёт.
Тронный зал барона Ротте мог бы с таким же успехом стать логовом для зубатого червя. Слабо освещённый теплящимся в жаровнях огнём, он в буквальном смысле являл собой широкую, плоскую пещеру с низкими сводами потолка. На голых стенах висели круглые щиты с изображениями аристократических хоругвей Железных Нор. Трон был выбит в скальной породе и больше походил на древний алтарь для человеческих жертвоприношений, с течением времени приспособленный под задницы власть имущих.
Стража барона Ротте носила шипастые пластинчатые доспехи и шлемы с забралами в виде серебряных ликов, чуть более угрюмых, чем у лакеев. И у тех, и у других маски являлись подобием той, которую носил сам барон: круглой, изящно украшенной завитым орнаментом, с губами, заставшими в лёгкой плутовской ухмылке. Барон был невысок ростом, чуть сутул и всё тело прятал под длинным чёрным балахоном. Шлейф этого свободного одеяния тянулся за ним необъятным хвостом, и шут по кличке Хрящик, шустрый и звонкоголосый малый, носился за хозяином по пятам, поддерживая на руках складки его наряда.
Когда Арли и Фелинн вошли, барон неуклюже повернулся к ним. Кроме шута, правителя сопровождал огромный стражник с двуручным мечом на спине.
— День становится интереснее, — голос под маской звучал низко и глухо, сопровождаясь тяжёлым, посвистывающим дыханием. — Служитель Пламени и сын гроттхульского князя. Чем обязан?
— Откуда вы знаете, что я Служитель? — с подозрением спросил Арли.
— О вашем Шествии знает уже вся Тартария, — ответил барон, смерив Арли вялыми глазами, в которых, однако, отсвечивал огонёк угрозы. — Я ждал, что вы доберётесь до меня в более полном составе, но вижу здесь только тебя, малыш. С чего бы это?
Арли стиснул зубы и посмотрел в землю. Он решил говорить как есть, поскольку знал, что правитель захочет распознать ложь и сделает это куда лучше какого-нибудь пожилого адепта.
— На нас напали… — медленно ответил он. — Какая-то тень на мосту… Невысокая, в остроконечной короне… Остальные отказались продолжать поход, но я… я считаю, вам всё же стоит меня выслушать.
Ротте глухо усмехнулся и шагнул к своему трону. Под полями его балахона не было видно ни ног, ни рук, и со стороны он походил на жука, ползущего в укромный угол.
— Я ценю твою честность, малыш. И то, как искренне ты желаешь убедить меня, будучи совершенным неряхой по части дипломатии. Сущность, что напала на вас… Мне доносили о ней. Купцы и крестьяне видели её на дороге и в пещерах. Скорее всего, она и послужила причиной тому, что мои деревни пустеют. Люди слышат её зов, бросают дома… Отдаются влечению… Тракт заполонило отребье, чующее гниль времён и мою слабость. Чудовища, о которых не говорят даже в легендах, обживают покинутые сёла…