Уходя из Фаар-Толи, он слышал возле себя ровные, тихие шаги Нессы. И вспоминая, зачем прибыл в этот город, приходил к мысли, что обрёл здесь нечто гораздо более значимое.
Неужели это и было то, о чём говорил наставник Грегори? Неужели существовал за стенами Цитадели иной мир, противоположный миру фальши, разврата и фанатизма? Мир, в котором можно любить и быть любимым, совершать поступки, угодные Жерлу, и благодаря этому обретать иную силу, помимо той, что черпается из самых тёмных чувств? Всё это лежало вне плоскости представлений Арли и казалось ему почти непостижимым.
Покидая Фаар-Толи, Арли был исполнен необъяснимого желания жить, которому не умел дать определения. Куда ему знать, что он всего-навсего был счастлив.
Мрак выходит из пещер
«…и будет жертва сия нашим даром тебе, дабы заслужили
мы благосклонность твою и отвратили разрушительный гнев твой»,
— древняя молитва поклонников Асваргота.
Вьющийся тракт дрожал от одновременной поступи нескольких десятков ног. Длинной вереницей тянулись колонны закованных в кольчугу солдат, прорва облачённых в шелка лакеев и нескончаемый обоз с продовольствием. Во главе, следом за гвардией Норбиуса, катилась обитая железом и запряжённая четырьмя свинокрысами карета баронессы. Рядом шагал личный камергер правительницы, а внутри, помимо самой Эддеркоп, ехали две фрейлины, присутствие которых было сочтено ей необходимым даже в отъезде.
Из Хальрума отбыли почти неделю назад. Путешествуя со Служителями, Вирл покрывал примерно то же расстояние за три или четыре дня, но видно, монаршие особы к скорой ходьбе не привыкли — хоть бы их несли в паланкине или везли в карете.
Впрочем, кое-кто другой точно не побрезговал бы сейчас пешей прогулкой. В самом конце обоза свинокрыс тащил за собой ржавую металлическую клетку на колёсах, внутри которой, согнувшись в три погибели, сидел прикованный к прутьям Набб. По расчётам баронессы, остальных правителей наверняка заинтересует его кинжал — и то, чем оправдывал он свои злодейства.
Во время изучения хальрумской библиотеки Вирл сумел многое узнать о Мойнерфьорде. Когда-то давно в нём располагались крупнейшие в Тартарии цвергские копи, богатые золотом, ртутью и драгоценными каменьями. Даже после вымирания цвергов Мойнерфьорд оставался почти неиссякаемым источником богатства, за который бароны несколько веков грызли друг другу глотки. Последняя крупная свара в тех краях завершилась незадолго после начала Изгарного Раздора. По итогам резни между Хальрумом, Гроттхулем и Железными Норами многие рудники были завалены или истощены, и когда драться было уже не за что, бароны прибыли в Мойнерфьорд, чтобы договориться о мире.
Мойнерфьорд был причиной нескончаемой резни между правителями Тартарии — и он же стал отправной точкой для долгих лет перемирия. Имелся какой-то недобрый символизм в том, что теперь бароны будут обсуждать в нём совместное наступление на неведомого врага, который ни разу ещё не явил себя открыто.
Да ещё тот разговор с Джошуа…
Старый адепт прибыл в Хальрум перед самым отбытием баронессы. Из всего отряда с ним были только Селвин, Зетар и несколько слуг — а ведь Служителей было девять, когда они уходили из Хальрума! Все трое отказались отвечать на вопросы; Джошуа заявил, что отчитается о случившемся только в Цитадели, перед Гэллуэем и Великим магистром. Тень ужаса, отпечатавшаяся на их лицах, без всяких объяснений дала архивариусу понять: случилось нечто непоправимое.
Но куда делся наставник Грегори? Удалось ли Шествию склонить к переговорам других баронов? Что произошло — и почему Джошуа так резко отзывался на вопросы об Арли? Вирл пребывал в мучительном неведении, которое, он надеялся, хотя бы частично развеется на переговорах.
Остановились на очередную стоянку. Из разговора двух солдат Вирл узнал, что до Мойнерфьорда оставалось всего ничего. Когда он получал свою порцию грибной бурды, главного походного блюда хальрумских солдат, к нему, морща нос от запаха, подошёл камергер баронессы.
Придорожный покой Эддеркоп охранял десяток стражников. Правительница сидела за переносным деревянным столом, уставленным серебряной посудой. Набор блюд был таков, что и не подумаешь, будто большинство из них были приготовлены прямо в дороге. Возле Эддеркоп были две её фрейлины: одна, по имени Джули, раньше проявляла к Вирлу интерес, но когда архивариус лишился уха, стала его побаиваться. Ханна была постарше и поумнее. Если внешний вид Вирла и смущал её, она этого не показывала.