— Итак, — более спокойно продолжила завуч, — случилось вопиющее: к нам пришел ветеран, а ученики удрали с урока. Не просто с урока, а урока патриотического воспитания. Наш гость долго готовился, ехал сюда, волновался, а вы его подвели. А ведь мы приглашали ветерана войны, человека богатой и неординарной судьбы. Вы должны были его встретить, а вы его предали, — Аврора обвела класс осуждающим взором, точно лазером полоснула. Класс потупил ослепшие глазенки. — Получается, вы предали собственное прошлое, предали собственную страну, собственный флаг.
— Расстрелять всех, на фиг! — шепнул Васёна, и народ запшикал усмешками.
— Фойер! — с немецким акцентом отдал команду красавчик Женька, и указка Авроры Георгиевны с грохотом обрушилась на стол. Это она тоже умела. Все равно как по нервам врезала.
— Кое-кто у нас действительно посмеется, — предрекла она. — И сейчас мы узнаем, почему случилось то, что случилось.
— А что случилось-то, что случилось? — квакнул Гоша. Он явно тормозил и не просек еще ситуации. Шутить с Авророй в ее нынешнем состоянии явно не следовало.
— Тенеев, встать!
Гоша браво вскочил, вытянул руки по швам. Аврора указкой указала в сторону ближайшего угла.
— Постоишь там.
— А чего я-то?
— Ты собираешься со мной пререкаться?
До Гоши наконец-то дошло. С трагическим вздохом он поплелся в угол и здесь все-таки сыграл дурачка — все равно как в полицейских фильмах встал лицом к стене, раздвинул ноги и оперся поднятыми руками о стену. Класс набрал в легкие воздуха, чтобы громыхнуть смехом, но Аврора изобразила на лице такую осатанелость, что желание смеяться пропало.
— С этим шутом гороховым мы позже разберемся, а сейчас займемся выяснением вчерашних обстоятельств. Итак, почему класс не явился на встречу? Староста!
Люська Веригина, староста класса, неохотно поднялась.
— Я тебя внимательно слушаю, Веригина!
— Мы не знали, — промямлила Люська. — Вера Леонидовна заболела…
— Верно, — громкоголосо перебила ее Аврора, — Вера Леонидовна заболела, но это не означает, что вас отпускали домой!
— Мы думали… — залепетала Люська, но ее снова перебили.
— Вы ничего не думали! Потому что Вера Леонидовна должна была вести у вас русский язык и литературу. Два урока! Два! — Аврора подняла два пальца. — И вас должны были предупредить, что Маргарита Ивановна подменит ее.
— Николай Степанович сказал, что будет урок экологии…
— Правильно. Вместо русского — урок экологии, вместо литературы — урок патриотического воспитания. Мы предупредили Маргариту Ивановну, вызвонили Петра Васильевича, и в итоге класс на урок не явился.
— Разрешите мне! — с места поднялся Сэм. Головы всех сидящих развернулись в его сторону.
— Саматов? Я слушаю…
Сергей заметил, что голос Авроры чуточку потеплел. И дело было не в инициативе Сэма, а в его папочке. Нет спонсора — нет проблем, в данном случае проблемы были. Поскольку с Сэмом, увы, приходилось считаться. И козлик Саматов это, конечно, прекрасно понимал.
— Видите ли, Аврора Георгиевна, произошло недоразумение. Я думаю, не стоит искать виноватых, поскольку виноваты, в общем-то, оказались все.
— Вот как? — на лице Авроры отразился сарказм.
— Именно так. Николай Степанович о приходе гостя нас не предупредил. К нашему великому сожалению. Возможно, даже забыл. Но его тоже можно понять. Очень уж много было на реке мусора. А у него там когда-то был дом, сад с огородиком. Словом, было, о чем вспомнить. Все-таки детство, ностальгия… — Сэм изобразил руками нечто неопределенное. Надо сказать, держался он весьма непринужденно, и Серега лишний раз позавидовал его артистической речи. То есть он настолько прибалдел от Сэмовских падежей и выверенных ударений, что смысл сказанного не сразу овладел сознанием. Между тем Сэм не собирался останавливаться.
— Тем не менее, — продолжил он, — класс на урок явился — и явился вовремя.
— Что, что? — брови Авроры Георгиевны поползли вверх. — Что ты такое говоришь!
— Мы пришли на урок литературы, как и положено по расписанию, но в кабинете никого не было. Видимо, Маргарита Ивановна была в учительской, а может, пошла встречать уважаемого гостя.
— Я… Я действительно несколько раз выходила… — пробормотала Маргарита Ивановна. — Петр Васильевич сидел сначала у меня…