— Я об этом как-то не думал, — признался Серега.
— А ты подумай, — Стас оживился. — Или возьми лучше калькулятор и посчитай, сколько времени на всю эту чешую улетает. О деньгах я уже не говорю. Нам же специально диски с наворотами впаривают! Обычная игрушка типа «Тетриса» или другой байды много места не занимает. На сидюк таких сотню можно всандалить, а на дивидишник и вовсе под тысячу. Но им же дороже надо продать, вот и начинают к нормальным программам графику три-дэшную лепить, ломоту левую накручивать. И получается что-то вроде айсберга, только перевернутого вверх дном. Фундамент — нулевой, а наверху столько всякой фуфляндии, что в итоге и оперативка мощнее требуется, и камень пора менять, и видеоплату с винчестером, — Стас покачал головой. — Не-е, я, может, и тупой, но в этот лохотрон больше не играю. Лучше уж книги. Или какое-нибудь живое дело.
— Живое — это как?
— Да хотя бы походы! Друзья вон в горы летом звали. Я не хотел поначалу, хорошо, уговорили. Так я потом сидел на вершине — потный весь, усталый — и реально западал. Потому что такая красотища! И простор офигенный. Только и крутишь головой. Дышишь и надышаться не можешь. Никакие компьютеры рядом не пляшут! Даже близко не стоят. Следующим летом вот снова куда-нибудь ломанусь. Уже без уговоров…
Они замолчали, и Серега опять подумал о том, что подобной беседы со Стасом он никак не ожидал. То есть вообще про Стаса никто не предполагал, что он такой. Обычный бычара, стриженный под ноль качок, а такие особо не думают. Не должны думать. А он, как выяснилось, и книги читает, и горы любит, и вообще…
— А я вот в горах только раз и бывал, — признался Серега. — На Карадаге с отчимом. А по Уралу как-то и не получалось.
— Так в чем же дело! — Стас встрепенулся. Взгромоздившись рядом на подоконник, качнул своими толстенными ножищами. — Осень еще теплая, брусника с костяникой не отошли, грибов хватает. Можно куда подальше сгонять, а можно и здесь рядышком пошастать. Хоть на ту же Волчиху сходить или на Соколиный камень. А есть еще скалы Петра Гронского, Чертово Городище.
— А где лучше?
— Да сейчас везде красиво. Возьмем рюкзаки и сбегаем на выходные.
— Ты шутишь?
— А чего… У меня с напарниками как раз туго. Как-то народ в походы не очень рвется. Все больше в вузы готовятся или бабло припахивают. Правда, есть знакомый инструктор, — на дельтапланах летать учит. Тоже зовет, но там с моим весом непросто. Слишком тяжелых, как и слишком легких, не любят. Вот тебе, пожалуй, в самый раз будет, так что могу попросить… — Стас снова болтнул своими ножищами, неожиданно смутился. — То есть ты не думай, я не агитирую. Просто, если интересно…
— Конечно, интересно! — Серега энергично кивнул. — Только мне еще дней десять валяться с этими тампонами.
Стас покосился на его «бивни», чуть подувял.
— Да уж… — он опустил голову. — Меня, если честно, извиняться, к тебе погнали.
— Это я понял.
— Только я не подкатываю, ты не думай. Просто на самом деле, все по-дурацки получилось.
— Зато поговорили, — утешил его Серега.
— Поговорили, это верно…
Серега скосил глаза вниз? Стас покачивал своими кроссовками, он — больничными тапками. Но маятниковое движение почти совпадало. Точно у солдат, шагающих в ногу.
— Ты не переживай, — вздохнул он, — я поговорю с родителями. Попрошу, чтоб забрали свое заявление.
Стас поднял на него глаза, снова опустил, и в который раз за эту встречу, щеки его опалило румянцем.
— Я ведь не за этим приходил… — тихо сказал он. — То есть и за этим тоже, но это не главное.
— Потому и попрошу, — Серега с неожиданной отвагой хлопнул Стаса по могучей спине. — А приемчикам каким-нибудь научишь?
— Да хоть сальто-мортале! — Стас тут же выпрямил спину, улыбнулся от уха до уха. — Ты главное, поправляйся, а я маршрут подберу. Что-нибудь поинтереснее.
— И на дельтапланы можно?
— А чего нет-то? Поговорю с инструктором, он свой парень.
— Круто! А можно кого-нибудь из наших взять?
— Ну… Если надежные, если не будут охать да ахать, почему нет-то.
— Да нет, охать не будут, — Серега подумал об Антоше и добавил: — А будут, так мы их со скал сбросим. Как в древней Спарте.
— Чего так сурово-то?
— Сам же говорил, что прогресса никакого. Вот и будем жить по-честному, как в старые добрые времена.
Стас улыбнулся.
— По-честному — оно, может, и хорошо, а вот добрые старые времена — это миф и легенда.