- Если это вражеские части, майору необходимо знать об этом.
Засс кивнул.
- Они могут отрезать колонну, подавить наши опорные пункты на крышах.
Розенкранц покачала головой в шлеме.
- Бенедикт, мне нужно больше тяги на правый борт, чтобы скомпенсировать отклонение.
- Есть, флайт-лейтенант, - подтвердил Бенедикт. – Перенастраиваю режим работы двигателей.
Развернув нос самолета к кипевшей на городских улицах анархии, которой она так пыталась избежать, Розенкранц выжала из «Вертиго» все возможное. Далекая мозаика проспектов, улиц и подъездных путей быстро приближалась, и флайт-лейтенант выровняла «Призрак» почти на уровне крыш, поворачивая то на правый борт, то на левый, чтобы избежать столкновения с антеннами и башнями. По «Вертиго» вели огонь с земли из стрелкового оружия, но не могли поразить самолет, летевший на такой скорости.
Слегка развернувшись, чтобы получить лучший обзор городской застройки внизу, Розенкранц и ее пассажиры увидели, что ранее пустые проспекты превращаются в реки зеленой плоти. Тяжело вооруженные воины-орки – горы мышц, шипов и огромных размеров оружия – заполняли улицы. Их мотоциклы и багги изрыгали маслянистый дым и грохотали, мчась по пыльным улицам с самоубийственной скоростью. Все новые колонны орков выходили из складов и хранилищ, вливаясь в и без того густые потоки свирепых зеленокожих, устремившихся к собору.
Розенкранц развернула «Призрак» и снова стала набирать высоту. После этого она бросила взгляд на Раска.
- Ведите нас назад, - просто сказал он. – Бенедикт, дай вокс-связь с майором. Немедленно.
Будучи легионером, Кригу приходилось много бегать. Стандарты физической подготовки, предъявляемые к инквизиторским штурмовикам, были еще более суровыми. Но, получив офицерское звание, Криг успел привыкнуть чаще отдавать приказы, чем затрачивать физические усилия на их выполнение. Когда он стал имперским комиссаром, то ожидал, что бегать ему придется еще меньше. Не удивительно, что его тело восприняло пробежку на длинную дистанцию с куда меньшим энтузиазмом, чем он предполагал.
У безоружного и оказавшегося в одиночестве в тылу врага Крига оставалось одно средство спасения – ноги. Безжизненные от усталости конечности посылали в его мозг непрерывные сигналы, которые можно было охарактеризовать только как биологическую мольбу о пощаде. Мучительное жжение в каждой мышце бедер и голеней было невыносимым и с каждым шагом посылало шоковые волны боли по его и так избитому и израненному телу. Его легкие едва дышали, а кожаное пальто с бронепластинами – теперь еще более необходимое, чем когда-либо, потому что с крыш не прекращали стрелять вдогонку бегущему Кригу – казалось таким тяжелым, будто он тащил на себе «Химеру».
Собор вырастал впереди, и рев «Валькирий» где-то в небе становился все громче. Треск лазерных выстрелов наполнял воздух. Измученный Криг оказался под прицелами 2-го взвода, оборонявшего южный опорный пункт на крыше. Они не стреляли по нему, и наполненный адреналином мозг Крига отметил это как положительный факт. Было бы просто глупо оказаться расстрелянным своими же солдатами дважды за один день.
Машины колонны построились неровной линией у ног огромного «Мортис Максимус». Титан и гигантское здание собора заслоняли площадь от солнца. Глубокая тень дохнула на потное лицо Крига внезапной прохладой. Между «Кентаврами» укрывались штурмовики Мортенсена и вольскианцы из 4-го взвода, держа оружие наготове, на случай, если какая-то группа повстанцев проскользнет мимо опорных пунктов на крышах. Над их головами стрелки «Кентавров» поворачивали туда-сюда свои штурмовые пушки.
Спотыкающийся бег Крига перешел в шатающуюся походку. Наконец он прислонился к открытой кормовой двери арьергардного «Кентавра», пытаясь перевести дыхание. Штурмовик в бандане с перебинтованной ногой с любопытством посмотрел на него. На носилках, погруженных в «Кентавр», лежал Опек, который выглядел сейчас гораздо спокойнее. Снайпер, явно получивший столь необходимое ему обезболивающее, с благодарностью посмотрел на Крига. Кадет-комиссар слегка похлопал его по ботинку, но был слишком измучен, чтобы поддерживать разговор, и, шатаясь, пошел дальше вдоль колонны. Его растерзанный вид привлек удивленные взгляды часовых, охранявших колонну, и группы беседовавших гвардейцев, которые замолчали при появлении комиссара. Некоторые смотрели на него просто с удивлением, другие с подозрением.
Капрал Ведетт по-мордиански четко отсалютовала, а человек-гора Прид просто мрачно кивнул. Трое сержантов – Бронстед, Мингелла и Конклин – прервав разговор, пошли по своим делам. Мастер-сержант штурмовиков и Бронстед двинулись к «Кентавру», несшему на борту название «Стальное Святилище». По совпадению именно туда направлялся и комиссар.