В сидящем монахе Ольга признала отца Гавриила. Он не прятал глаз. Но лучше бы он их прятал. В близоруких серых глазах отца Гавриила, устремленных на Ольгу, светились два чувства: грусть — и ненависть.
Ольга сделала шаг по направлению к столу, хотела что-то сказать — но вдруг замерла. Человек, стоявший около отца Гавриила, обернулся. Это был Протосеваст Византийской Империи Мануил Рюрик. Значит, он не погиб? И зря его отпевали в Храме Святой Софии?..
— Здравствуйте, принцесса, — сказал он ровным голосом. Не улыбнулся, не кашлянул, как обычно…
— Здравствуйте, лейтенант Гирей, — продолжил Протосеваст, — я знал, что вы появитесь именно здесь. Я ждал вас, чтобы арестовать. Принцесса Ольга обвиняется в государственной измене, лейтенант Гирей и его спутники обвиняются в шпионаже в пользу соего государства, Османской…
Василий выстрелил. Пули попали Протосевасту в груь и в живот. Протосеваст упал, не изменившись в лице, не застонав. Просто упал, как мешок.
Отец Гавриил вскочил на ноги. Ольга с ужасом обернулась к Василию.
— Ты что!!! Это же… Ты убил…
— Это не Протосеваст. Он не жестикулировал. Он… блид.
— Псих! — заорала Ольга, схватив Василия за лацканы безрукавки.
— Он прав, ханум, — раздался голос Пурдзана.
Хафизулла присвистнул. Борис тяжело задышал.
Из-за толстых колонн, поддерживавших низкий потолок мастерской, из-за станков, из-за легких пластиковых перегородок — отовсюду появились фигуры в серых туниках.
Ольга метнулась к столу мастера. Отец Гавриил попытался ей помешать, но был отброшен в сторону ударом ноги. Ольга со всей силы ударила по большой голубой кнопке.
С оглушительными хлопками с потолка упали непрозрачные бронированые щиты, разбив мастерскую на тесные сектора. В секторе, где оказались Ольга, отец Гавриил и остальные, было два блида — но они не успели открыть огонь и свалились на кафельный пол, набитые пулями.
Отец Гавриил потянулся к бластеру мертвого блида, но Ольга выставила перед собой рыбью трубку.
— Не надо, отче.
Руки отца Гавриила чуть дрогнули. Он сел на пол, забившись в угол, образованный двумя щитами. Ольга улыбнулась.
— Я вижу, что вы не блид, отче. Значит, поговорим. Хаф, Василий, возьмите по бластеру.
Борис слегка пнул труп в серой тунике.
— Да. Не похожи.
— А это?
Василий показал Борису бластер, который только что вытащил из руки блида.
— А это — один в один. Работает мой вирус, работает. Вижу.
Ольга присела на корточки у стола, выдвинула средний ящик, поставила на пол. Засунула руку в свободное отверстие, оставшееся от ящика. Потом поглядела на отца Гавриила.
— Отче. Если внизу нас ждут, вы будете моментально убиты. Ждут?
Монах молча помотал головой. Ольга щелкнула каким-то переключателем в глубине стола. Часть пола начала медленно опускаться, складываясь гармошкой ступенек. Ольга встала, сделала монаху знак трубкой. Монах тоже поднялся на ноги и подошел к открывшемуся ходу. Ольга первая начала спуск, отец Гавриил, злобно косясь то на Василия, то на Хафизуллу, поплелся за ней. Хафизулла, Пурдзан и Борис тоже пошли вниз. Василий аккуратно задвинул ящик на прежнее место и присоединился к остальным.
Далеко внизу Ольга снова чем-то щелкнула. Зажглись тусклые лампочки. Одновременно встала на место часть пола в мастерской.
Лестница окончилась в пустой комнате, освещенной единственным плафоном, вмонтированным в потолок. Каменные стены, такой же каменный пол. Через весь пол тянутся рельсы — и уходят в дальнюю от лестницы стену. А на рельсах стоит десятиместная скоростная вагонетка.
Ольга махнула рукой в сторону вагонетки, приглашая занять места.
— Отче, вы с нами не поедете.
— Вы меня убьете здесь, принцесса?
— С какой стати? Я что, похожа на вражеского агента? Я, наследница престола!..
Отец Гавриил гневно тряхнул жидкой бороденкой.
— Вы путешествуете в компании хашишея и лейтенанта янычар! При вас убивают Протосеваста! Я, честно говоря, не верил, когда мне сказали, что вы развязали гражданскую войну.
— Я? Да меня не было во…
Принцесса осеклась. Монах взмахнул руками.
— Вас не было? Да мы все эти два года, с тех пор, как погиб Император, только о вас и слышим!..
— Два года?! Два года…
Ольга задумалась на секунду о том, как течет время между мирами.
— Борис, какой у тебя век? В твоем мире…
— Конец Двадцатого, с точки зрения христианства. А здесь?
— То же самое…
И тут до Ольги дошло, что монах сообщил ей не только о выкрутасах времени.
— Мой отец… Погиб?
Монах язвительно ухмыльнулся:
— Вам ли не знать, принцесса, от чьей руки он погиб? Отцеубийца!.. Теперь я во все верю! Я не верил… Но вы — опасны. Против вас оказались бессильны даже гвардейцы…
— Эти, в сером — гвардейцы?
— Я понимаю, вы не признаете Новую Гвардию. Но бластеры старой Гвардии не помогут вам уничтожить порядок! Я рекомендую вам — как ваш бывший учитель — я рекомендую вам, принцесса, сложить оружие. Да, я сам люблю оружие, но я ненавижу войны, тем более — гражданские!.. Да что увещевать убийцу? Бог вас образумит — а я сейчас буду молиться, пока вы меня не застрелите.
— Ну, молитесь, отче, молитесь.
Монах отошел в сторону, повернулся к Ольге спиной и встал на колени. Ольга прицелилась ему в затылок.
Василий выскочил из вагонетки и схватил Ольгу за руку, в которой она сжимала рыбью трубку.
— Нельзя.
Ольга нахмурилась.
— Я сама не хочу. Но он позовет блидов, мы не успеем выбраться. Да, он не ведает, что творит…
— Он сказал, что был твоим учителем.
— Одним из любимых.
— Вот и не надо его убивать. Это я тебе говорю. Он меня ничему не учил. Я бы его убил. А ты — не должна.
— Тогда ты убей.
— При тебе?! Дура! Не понимаешь? Нельзя учителя убивать! Нельзя! Давай его свяжем лучше. Чем вот, только?..
Хафизулла снял с плеча альпинистский тросс. Но Борис его остановил.
— Нет. Он потом не развяжется, от голода умрет. Еще хуже. Давайте лучше так.
Он перепрыгнул через бортик вагонетки, тихими шагами подошел сзади к молившемуся монаху и вдруг резко ударил его по затылку. Ольга вскрикнула — но сразу успокоилась.
— Он в себя-то прийдет?
— Через часок. Хватит?
— Должно. По местам.
Ольга вскарабкалась на водительские козлы и дернула на себя рычаг хода. Стена перед вагонеткой отошла в сторону, открывая прямой темный тоннель. На высокой ноте заныл движок, и вагонетка нырнула в темноту. Стена вернулась в прежнее положение. Посреди комнаты остался лежать монах. Ладони его были сложены, глаза закрыты. А губы изогнуты в печальной гримасе.
Глава 2
Пятишлюпочная галера «Ио» стартовала из потайной шахты вблизи Борейполиса, маленького военного поселения в трех милях к западу от монастыря Святой Параскевы. Шахту и путь к ней из монастыря построили еще при мнительном Александре Пятом, предшественнике Константина Двадцать Второго.
На экране нижнего вида мелькнула черная лента Мокошь-реки и рядом с ней — белая ниточка Трансвизантийской магистрали. Потом все исчезло под мутью облаков. Ольга ждала какой-то реакции — патрулей, срочного вызова… Но аппарат связи молчал.
Порядка, о котором так горячо говорил отец Гавриил, явно больше не было в Империи. И еще отец Гавриил говорил о гибели Императора — два года назад. Когда покидали мир Бориса, было раннее утро, начало июля. Прибыли сюда тоже ранним утром, и, судя по погоде, тоже в начале июля. Получается не просто два года, а ровно два. Слишком ровно.
Когда Ольга поделилась с остальными своими сомнениями, Пурдзан только пожал плечами:
— Думаю, это Буфера, ханум. Мы же крутились в Буферах. Там все наперекосяк.
— Ты, Оль, лучше о другом подумай. Тебя подставили. Ты оказалась картонной фигуркой в какой-то гражданской войне. Еще я слышал про старую Гвардию. Что старая Гвардия — за тебя. Как так? Если тебя не было…