Рейфорд заметил, как Эрл прикоснулся к его руке, как бы напоминая, что тот имеет дело с религиозным фанатиком, который убежден, что упустил свой шанс оказаться на небесах.
— Ах, да, это! Я имею в виду — с тех пор, — добавил Густафсон.
— Мистер Густафсон, а каким образом Николае Карпатиу мог сказать президенту США, кто должен стать пилотом его самолета»?
— Этого я не знаю! Да и какая разница? Политика — это политика. Независимо от того, демократы ли это с республиканцами в этой стране, или лейбористы с большевиками где-нибудь еще.
Рейфорд подумал, что аналогия малость хромает. Но не стал оспаривать саму логику.
— Таким образом, кто-то с кем-то совершил сделку, и понадобился я.
— А разве не то же самое в отношении каждого из нас? — сказал Густафсон
— Карпатиу нравится всем. По-видимому, он выше всякой политики. Я думаю, что наш президент предоставляет ему новый пятьдесят седьмой именно потому, что тот ему нравится.
«Да, — подумал Рейфорд, — а я — пасхальное яичко».
— Так вы согласны занять эту должность?
— Меня еще никогда не выгоняли с работы.
— Вас не увольняют, Рейфорд. Мы любим вас. Только нам трудно будет оправдаться, если наш лучший пилот не получит лучшую в мире работу по своей специальности.
— На меня была подана жалоба. Густафсон понимающе улыбнулся.
— Я ничего не знаю, ни о какой жалобе. А ты, Эрл?
— Через меня ничего не проходило, сэр, — ответил тот. — Если бы что-то было, я бы быстро все уладил.
— Кстати, Рейфорд, — спросил Густафсон, — вы знакомы с Николасом Эдвардсом?
Рейфорд утвердительно кивнул
— Это ваш друг?
— Пару раз он летал со мной первым пилотом Думаю, что мы друзья, да
— Вы слышали, что он получил повышение? Теперь он капитан
Рейфорд отрицательно покачал головой. «Опять политика, — подумал он с грустью».
— Прекрасно? — спросил Густафсон.
— Великолепно, — ответил Рейфорд, но голова у него пошла кругом.
— Какие-нибудь еще препятствия?
Рейфорд чувствовал, что теряет свободу выбора.
— По крайней мере, я хотел бы жить здесь, в Чикаго. Хотя я еще не сказал окончательного «да».
Густафсон сделал недовольную гримасу и покачал головой.
— Эрл говорил мне об этом. Мне это не нравится. Мне казалось, что вам, наоборот, лучше уехать отсюда. Оставить здесь воспоминания о жене и дочери.
— Сыне.
— Ах, да, студенте.
Рейфорд не стал поправлять его. Но он обратил внимание, что Эрл поморщился.
— Во всяком случае, вы можете избавить свою дочь от преследователя, кем бы он ни был и…
— Простите, сэр?
— И вы сможете найти прекрасное место в окрестностях Вашингтона. Пока тут много неясного, Рейфорд, но лично я не хотел бы услышать, что моей дочери кто-то анонимно посылает цветы.
— Но как вы…
— Я хочу сказать, Рейфорд, что вы никогда не простите себе, если с ней что-то случится, тогда как у вас была возможность увезти ее от того, кто ей угрожает.
— Но мою дочь никто не преследует, ей никто не угрожает! О чем вы говорите?
— Я говорю о розах или каком-то там еще букете. Что там у вас было?
— Вот это я и хотел бы знать. Насколько мне известно, только три человека, за исключением того, кто послал эти цветы, знали, что она их получила. Вы-то как об этом узнали?
— Я не помню. Кто-то сказал, что иногда у человека бывают причины уехать из того места, где он живет.
— Но если вы меня не увольняете, у меня нет причин уезжать.
— Даже если кто-то будет преследовать вашу дочь?
— Если кто-то хочет преследовать ее, он так же легко найдет ее в Вашингтоне, как и здесь, — ответил Рейфорд.
— Однако…
— Мне не нравится, что вам это известно.
— Но неужели вы будете отказываться от работы, которая выпадает раз в жизни из-за какой-то глупой загадки?
— Для меня она отнюдь не является несущественной. Густафсон встал.
— Рейфорд, я не привык долго уговаривать людей.
— Значит, если я откажусь, мне придется распрощаться с «Панкон»?
— Нет, это не так, но я полагаю, что впоследствии у нас с вами могут возникнуть трудности.
Рейфорду не хотелось никаких осложнений, и он промолчал.
Густафсон снова сел.
— Сделайте мне одолжение, — сказал он, отправляйтесь в Вашингтон, поговорите там с людьми. Особенно с начальником штаба. Скажите им, что вы поведете самолет в Израиль для подписания договора, а потом вы решите, что делать дальше. Это вы можете для меня сделать?
Рейфорд понимал, что Густафсон никогда не скажет ему, где он слышал о цветах для Хлои. Он подумал, что больше всего шансов что-то узнать, если обратиться к Хетти.