Пригласивший на встречу – чьё имя хмырь всё ещё держал при себе – выбрал в качестве места оранжерею. В глубине, среди переплетения дорожек, нашлись пара плетёных диванчиков и плетёный же столик, рядом журчал мраморный фонтанчик с бронзовой фигуркой лани… очень хотелось окунуться с головой в прохладную воду, настолько было тревожно и не по себе. Может, Кирино чего-то такого и добивался в итоге – лодка лодкой, а отомстить, наверное, ему всё же хотелось. И что может быть лучше, чем зрелище трясущейся от неизвестности девчонки? Даже если мы на одной стороне, даже если он действительно собирался как-то помочь, ничего не мешало ему проявлять все «прекрасные» стороны своего характера и позлорадствовать всласть.
Я присела на край фонтанчика. Если меня здесь как бы нет, то занимать место на диванчиках мне не полагается. Интересно, как Кирино собирался меня скрыть? Всплеска магии я не почувствовала, а без неё здесь точно не обойдётся – как ещё иначе скрывать чьё-то присутствие? Или мне предстояло сидеть, затаившись, в кустах?
Вернувшийся через осьмушку лучины слуга поставил поднос на столик. Один чайник, одна чашка… видимо, меня совсем в расчёт не ставят, да? Или магия всё же есть, и даже слуги меня не видят? Но я точно помню взгляд, которым меня мельком окинули – оценивающий, неприятный.
Как только жёлтый костюмчик удалился, я подошла к столу.
– Ты как маленький ребёнок, – потерев подбородок указательным пальцем, Кирино склонил голову к плечу и перевёл изучающий взгляд с подноса на меня.
– Тебе напомнить, сколько мне лет? – тщетно попытавшись изогнуть бровь, я оскорблённо фыркнула и отвернулась.
– Я же сказал, твоё присутствие останется в тайне. Никто даже не запомнит, что ты была здесь, взглянут – и сразу забудут.
– Даже если это будет маг? – Я подошла ближе и с вызовом посмотрела на Кирино.
Мне показалось, или ржавая кайма на его радужке расползлась дальше? Было ведь едва-едва заметно, вокруг зрачка… Он тоже умеет менять цвет глаз? Или здесь что-то иное?
– Особенно если будет маг.
– Значит, встречу назначил маг? – проявляя чудеса догадливости, резюмировала я, на что хмырь с усмешкой покачал головой.
– Сиди тихо. Какой бы сильной магия ни была, если ты заговоришь, заклинание спадёт.
– А если почувствуют, что здесь замешана магия? – не унималась я, пытаясь справиться с беспокойством хотя бы через вопросы.
– Даже если он почувствует, что что-то не так, то скорее подумает, что я опять пытаюсь его убить.
– А ты пытался? – вырвалось у меня.
– А у меня не было для этого причин? – мрачно оскалился хмырь.
Кто-то, кого?..
Конечно, мне следовало догадаться сразу. Только вот в чём смысл держать меня в секрете? Почему нельзя самой с ним поговорить? Он не будет столь откровенен или попытается снова обмануть? А с Кирино, если не будет знать о моём присутствии, будет честен?
Я вздрогнула и обернулась на звук шагов – по мрамору дорожки чеканно стучали металлические набойки сапог. Затаив дыхание, отошла обратно к фонтанчику, потому что не оставалось ничего, кроме как поверить Кирино и его заклинанию – быть здесь сейчас совсем не хотелось.
Это был Ардо. Тот же, каким я его помнила. Каштановые с рыжиной кучерявые волосы, озорная лёгкая улыбка, смуглая кожа… даже дорожный камзол один в один, разве что не разодранный и не грязный. И глаза – чёрные, как ночное небо, с вкраплениями созвездий и туманностей. Куда из них подевалась вся мшистая зелень? Сам ведь говорил, что никакими иллюзиями цвет не поменять. Выходит, обманул? Или дело всё-таки в чём-то другом, конкретно – в чужом «сердце», про которое говорил Шуген? Из-за осколка души Кирино у меня тоже стал меняться цвет глаз, значит, под сердцем фамильяр имел в виду что-то подобное?
– Опаздываешь, – бросив короткий взгляд на подошедшего, Кирино потянулся к чайнику.
Внутри меня всё сжалось. Действительно ли меня не видят сейчас? А вдруг магия не сработала? Или я не выдержу и не смогу сидеть тихо – и вот это, мне кажется, куда более вероятно.
Нет, не получается, никак не получается воспринимать Ардо как отца. Быть может потому, что в памяти всё ещё зияла огромная дыра там, где я пыталась его вспомнить. А может, до сих пор не смогла поверить, что у отца есть дар, что он Владеющий Словом, что мне врали всё детство.
– Смею надеяться, ты не успел соскучиться, – лучезарно улыбнулся отец, жестом отсылая слугу, который пришёл вместе с ним.
– Надейся, – как-то резко, совсем не в своей манере ответил Кирино, забирая единственную чашку с чаем себе.
Неужели он на что-то злился, и потому так себя и вёл? Кажется, у Таши появился конкурент в вопросе выведения Кирино из себя.
– Дерзишь, – насмешливо сощурился Ардо. – Опять. Мне казалось, ты уже вырос из этого.
Хмырь не стал отвечать, вместо этого коснувшись губами края фарфоровой чашки, больше обозначая намерение отпить чая, чем действительно собираясь это сделать. Казалось, словно он специально жестами и мимикой привлекал к себе как можно больше внимания, чтобы в мою сторону даже не взглянули.
– Но перейдём к тому, зачем я тебя позвал, – возвращая приветливую улыбку, отец занял свободный диванчик и закинул ногу на ногу. – Как Талиссия?
Кирино вопросительно изогнул бровь.
– Видимо, хорошо, – констатировал отец.
– Это всё, что ты хотел узнать?
Но поддеть Ардо было не так просто – сохраняя всё то же приветливое выражение лица, он качнул головой и устало вздохнул.
– Терпения у тебя так и не прибавилось. Что ж, ладно, если тебе так не терпится заняться делом… Что сейчас входит в планы Росэра?
Я стала нервно теребить подол платья. Не терпелось накинуться с вопросами, которые давно мучили… почему нельзя сделать это? Только ли потому, что так сказал Кирино? Или дело было в потаённом чувстве превосходства – смотри, дорогой отец, тебя тоже обдурили?
И всё-таки, в глубине души я догадывалась, что говорить со мной на равных вряд ли станут.
– Кажется, это не у меня был с ним недавно разговор, ради которого Их Величество даже покинули празднество, – ехидно хмыкнул Кирино и сделал долгий глоток. Но отец хранил молчание, и хмырю пришлось продолжить говорить: – Семь тысяч копий стягиваются к северо-восточным границам, на верфях строятся три фрегата, ещё два брига-перехватчика, предназначенные корсарам, почти спустили на воду. В Конклав было направлено прошение на использование магии в военных целях, а в Моринит поступило распоряжение о создании удушающего зелья, но более масштабного, так что, подозреваю, очень скоро из зелья сделают газ вроде того, что использовал Ньэнн при подавлении мятежа на одном из островов Синтэрни… лет тридцать назад? Увы, об этом не-магическом чуде мне было известно лишь со слов сеньоры Ларице, в Морините у меня не так много связей, чтобы узнать подробности.
– Значит, война…
– Не в Коссэ это началось, – оскалился Кирино. – Росэр, по крайней мере, подал официальное прошение в отличие от разведчиков Нитиро, использующих магию во время пыток. А если вспомнить о том, что происходит с приграничными селениями, такой порядок действий видится логичным.
– Если он продолжит в том же духе, его придётся убрать, – раздражённо цыкнув, Ардо отвернулся и вперил взгляд в проглядывающее сквозь зелень небо за чуть темноватыми стёклами оранжереи.
– Мне казалось, ты ему служишь.
– Я служу короне, – медленно произнёс он, – а не человеку на троне. Даже такой, шаткий и неустойчивый мир куда лучше, чем война. Не только для Коссэ – для всего мира.
Пользуясь возможностью, хмырь оглянулся на меня – чуть светящиеся льдистые глаза смотрели холодно, без какого-то внятного выражения или эмоции.
– Руками твоей дочери может быть собран последний колос, – в тон отцу проговорил Кирино, поворачиваясь обратно.
– Это было неизбежно. Что её руками, что чьими-то ещё – не столь важно, – чародей поднялся, сложил ладони в замок за спиной и принялся расхаживать кругами, не задерживая ни на чём взгляд дольше, чем на несколько мгновений. – Гляжу, ты хочешь поговорить о моих планах?