Весташи потряс головой. Мне очень хотелось повторить его жест, но я вовремя вспомнила, чем это чревато.
– Погоди, не так быстро, дай усвоить, – поднял вверх указательный палец он. – Ты хочешь сказать, что душа-камень привязывается к своей вазе за счёт уникальной песни?
– Именно! – хлопнул в ладоши Кирино. – Даже искажённая песня может стать ориентиром, однако только если не слишком сильно искажена. Поэтому для моего ритуала Перерождения подходит далеко не каждое тело. И поэтому же мне приходится менять их – душа рано или поздно замечает подлог. Но! Если сделать так, что и ваза, и цвет воды в ней будут такие же, как у оригинала…
– Покинувшая родное тело душа устремится к копии? – наконец, суть объяснений хмыря дошла и до меня.
– В точку, – он прищёлкнул пальцами.
Сейчас Кирино напоминал чем-то отца, с его горящими глазами и эмоциональными объяснениями-сравнениями. С той лишь разницей, что улыбка на лице отсутствовала напрочь, а если и мелькала, то скорее ехидно-ядовитая, чем лучезарная и светлая.
То, о чём он сейчас говорил, в некотором роде было… возможностью бессмертия?
– Почему этого никто не сделал раньше? – хмыкнул Таши.
– Потому что даже у близнецов вазы чуточку, да отличаются. А созданные искусственно тела не имели воды, и любая, которую наливали в них, оставалась бесцветной.
– Грассэ сделал невозможное? – задав вопрос, мэтр сам же на него и ответил: – Грассэ сделал невозможное.
– Здесь не обошлось без того… или тех, кто даровал ему Слово.
Ещё и про жертвоприношения упомянуто было. Стоп! Ведь, действительно, в таком случае, если душа покидала тело и просто переселялась в новое, а энергия была тем, что запускало ритуал… жертвоприношение без смерти жертвы? Только зачем это отцу? Да и не слишком ли сложно всё это – воссоздавать тело, переносить душу… Впрочем, жертва могла быть особенной?..
– Так! – Весташи поднял вверх обе руки и покрутил кистями в воздухе. – Думаю, на сегодня с нас всех хватит. Ещё не очень поздно и какие-то заведения на набережной должны работать. Ириска, не хочешь прогуляться?
– Звучит отлично, – встрял Кирино прежде, чем я успела ответить.
– О нет, братец, ты остаёшься здесь. И за нами не идёшь, вот ни при каких условиях. Сиди и думай о своём поведении.
Хмырь надменно-вопросительно изогнул бровь. Я же решила не задумываться на тему происходящего между ними – не маленькие дети, разберутся как-нибудь. Но про осколок души и появившуюся после серёжку в ухе спросить мэтра стоило, просто потому, что в этом была замешана и я. Кирино чувствовал осколок во мне, но как только Весташи достал его – перестал. Значит, зачем-то Таши спрятал его и возвращать не намеревался.
– Очень плохом поведении, – мэтр пригрозил побратиму пальцем. – А когда я вернусь, мы с тобой серьёзно поговорим.
– Оставишь меня в одном доме с той старухой? – зацокал языком Кирино. – Рискуешь остаться без своей коллекции чайников.
– Переживу, – пожал плечами Таши и, протянув руку, помог мне подняться.
Как только мы спустились на второй этаж, я почувствовала себя неуютно и начала теребить пояс халата – слишком уж непривычной была такая одежда, а уж выходить в ней на улицу… не много ли внимания мы с мэтром привлечём к себе такими экстравагантными нарядами? Да ещё и рыжая голова была сродни факелу в толпе. Брика вот всегда с другого конца улицы было видно, особенно зимой, когда он не надевал шапку. И дело было совсем не в его рослости.
– Может, лучше переодеться? – замявшись, остановилась посреди коридора.
– Не переживай, я про набережную больше для него сказал, чтобы даже если и пойдёт следом, не нашёл нас. У меня другие планы, – подмигнул он, – и никого, чтобы оценивать правильность узла на поясе, рядом не будет.
Я закусила губу. Слабость почти прошла, но встряхивать головой показалось опасным. Хотя было довольно заманчиво – а вдруг вместе с этим жестом из неё заодно вывалятся все страхи и тревоги?
– Тебе стоит отвлечься, – Таши невесело усмехнулся. – Я знаю этот затравленный взгляд… и мне кажется, придумать, что делать дальше, можно и позже, а сейчас… постарайся просто не думать, ладно?
Не думать? Совсем?
– Ни об одежде, ни о чужих взглядах, ни об… отце. О последнем – особенно. Постараешься?
Но что тогда? Просто оставить всё как есть? Цикада, проклятье, жертвоприношения и замыслы отца…
– Если ты начнёшь грузить себя всем и сразу, очень скоро сорвёшься, – легонько щёлкнув по лбу, мэтр настойчиво потянул за собой. – Мы потом обязательно сядем, разложим всё по полочкам и придумаем, как действовать. Но – потом. Так будет лучше. Веришь мне?
Не задумываясь ни мгновения, кивнула. Пожалуй, даже при всей своей скрытности, доверия Весташи заслуживал как никто другой, особенно, когда он честно признал, что собирался использовать моё проклятие, а значит, и меня. Не знаю почему, но этот поступок вроде и показал его с неприятной стороны, а вроде и… он сказал, что боится стать похожим на моего отца?
– Только… позволишь один вопрос? – я отвела взгляд. – Это ведь Кирино был с тобой в рабстве?
– Я должен был догадаться, что вместе с осколком ты могла видеть что-то из его прошлого, – он кашлянул в сторону и успокаивающе погладил мою ладонь. – Неловко, да? Словно в замочную скважину за кем-то подсмотрела?
– Такое было и после, – нервно передёрнула плечами и подняла голову. Мэтр, вопреки ожиданиям, смотрел тепло и с улыбкой. – Не знаю, как описать… помнишь, ты мне сказал, что первый камень всегда должны дарить? Тогда я услышала как тебе то же самое сказал… кажется, Кирино?..
– Честность – самое лучшее оружие, – усмехнулся Таши. – Однажды сеньора Ларице сказала мне это. Но, кажется, насчёт некоторых жизненных принципов твои родители расходились во мнениях. А ещё, похоже, у тебя дар видеть прошлое не только вещей, но и людей.
Семеро, сам же просил не думать об отце!.. Возмущённая до глубины души, ткнула его под рёбра. Уворачиваться или перехватывать руку мэтр не стал, вместо этого вновь усмехнувшись.
– Ты ведь об этом хотела поговорить, когда мы встретились во дворце? – шутливо нахмурился он. – А я верил, что уж ты-то от меня ничего не скрываешь, что мы стали честны друг с другом!
– Может, лучше тоже не сейчас? – с трудом сдерживая смех, предложила я. – Потому что вопрос о том, кто от кого что скрывает явно требует более детального рассмотрения.
– Всенепременно, – согласно мотнул рыжей головой Таши.
– Ты не думал перекраситься обратно? – воспользовавшись удобно подвернувшейся темой для разговора, я постаралась последовать просьбе и правда отвлечься.
– Это хна. Парик было бы неудобно, учитывая особенности цирковых выступлений, а басма по словам Лара могла дать зеленоватый оттенок. И тут либо ещё темнее краситься, либо состригать всё. Ходить лысым я пока не готов, тёмным тоже… так что придётся ждать, пока немного обрасту. Если и тебе моя рыжесть глаз режет, как некоторым…
– Нет, что ты! Просто… непривычно немного, вот и всё.
Из гостиной были слышны шумные разговоры и смех, но Таши уверенно потащил в сторону кухни, откуда доносились умопомрачительные запахи. Лар ведь что-то говорил про лимонный пирог и меренгу, но, уверена, одними десертами дело не обошлось – если уж кулинарничать, так от всей души, и равных Лару в этом доме не было. У плиты, само собой, хозяйничал именно он, а вот суетившуюся с посудой девушку я видела впервые – длинные золотистые волосы были заплетены в тугую косу; заляпанный фартук поверх бархатного платья с золотой вышивкой смотрелся как-то инородно.
– О! – воскликнула обладательница кошачьих зелёных глаз. – Всё хорошо?
– Вполне, – кивнул ей Таши и отпустил мою руку. – Лар, а ту бутылку белого, оставленную на особый случай, ещё не выпили?