Краткий разговор о ее действиях в течение дня намекнул на совсем другое состояние. К сожалению, меня срочно вызвали прежде, чем я смогла заверить ее, что, скорее всего, это аллергический контактный дерматит, вызванный ядовитым плющом или дубом. У нее в анамнезе не было ни одного заболевания из перечисленных ею, и она заявила, что накануне собирала дрова для своей печи. Я предполагаю, что позже она приложила обе руки к одному и тому же раздражителю.
Ничего такого, с чем не справились бы средства для мытья посуды и местные кортикостероиды.
Я отправлю ее домой с подробными инструкциями по очистке каждой поверхности, к которой она могла прикасаться. Люди обычно полагают, что эти высыпания могут распространяться сами по себе, если причиной является продолжительный контакт. Масло может оставаться стойким на таких поверхностях, как ткани или дверные ручки, в течение многих месяцев или даже лет.
Теперь, когда отведенная мне роль в спасении пациента выполнена, моя голова должна оставаться ясной. Но за последние несколько недель произошло слишком много событий, чтобы я могла просто спокойно выдохнуть. Отчасти из-за этого кризиса я и беру отпуск, который слишком долго откладывала. И он начинается уже завтра.
Планы? Найти способ согласовать в голове то, как я представляла себе мир, с той реальностью, в которой я живу на самом деле. То, что я считала невозможным, не просто возможно, но и нуждается в моем участии.
Жизнь и смерть имеют для меня смысл. Они естественны.
Проводить медицинские эксперименты над мужчинами, которые были превращены в саморегенерирующихся суперсолдат, а затем заперты в столовом серебре почти на столетие... это настолько, мягко говоря, выходит за рамки моего опыта, что становится даже смешно.
Когда я впервые столкнулась с этими мужчинами, я подумала, что это тщательно продуманная шутка, в которую каким-то образом втянули мою дочь. Но с тех пор я уже изучила образцы их крови и тканей и стала свидетельницей того, как они превращались из людей в посуду и обратно. Причем как лично, так и с помощью замедленной видеосъемки.
Они действительно те, за кого себя выдают. Более того, моя дочь влюблена в одного из них. Потому история их жизни неизбежно переплелась с моей.
Нет ничего естественного или правильного в том, что с ними сделали, в том, кем они являются сейчас, но я пришла в медицину не для того, чтобы решать, какие жизни заслуживают спасения, а какие нет.
Каждая жизнь имеет ценность.
Я бы солгала, сказав, что это ситуация не потрясла и не тронула меня до глубины души. Я и раньше считала мир хаотичным и довольно опасным местом. Эти мужчины не должны были вернуться, обратиться в людей, и я беспокоюсь о том, что случится со всеми нами, когда те, кто их обратил, узнают, что они вернулись.
Это смертельно опасная ситуация для всех нас, а я только усугубляю происходящее.
Это так на меня не похоже.
Я сообщаю старшей медсестре, что собираюсь вернуться к своему пациенту, но для начала мне нужно на минутку отойти. Мне не нравится сочувствие, которое я вижу в ее глазах. Внезапная просьба об отпуске обеспокоила как ее, так и других членов моей команды. Они решили, что со мной произошло что-то действительно ужасное: смерть члена семьи, старого друга... или же что я страдаю от внезапного глубокого эмоционального выгорания.
Последнее случается в нашей профессии слишком часто. Мы не можем спасти всех. И даже при том, что мы пытаемся дистанцироваться от боли и вины, для некоторых это становится тем, что невозможно -пережить, и они переходят на другую медицинскую должность.
Некоторые вообще оставляют медицину навсегда.
Работа в травматологическом центре может заставить человека верить в чудеса и сомневаться в существовании Бога одновременно буквально каждый день. Мы видим лучшее и худшее в человечестве. Мы лелеем надежду, что можем изменить жизни людей, к которым прикасаемся, но часто понятия не имеем, как живут наши пациенты после того, как они покинули нас. Консультировались ли они со своим лечащим врачом? Изменили ли свои привычки в еде? Оставили человека, причиняющего им боль? Перестали чувствовать себя непобедимыми?
А люди, которым мы сообщили плохие новости... как они?
Вернулись ли они домой в одиночестве или рядом с ними были люди, готовые поддержать в эту трудную минуту?
Мы не получаем такой роскоши, как ответы на эти вопросы, но возвращаемся каждый день, готовые проделать свою работу снова.
Пока не иссохнем до дна.
Я позволяю своей команде считать, что я просто борюсь с эмоциональным выгоранием. Правда слишком опасна, чтобы ею делиться, и это не моя история, чтобы распоряжаться ей как мне вздумается. Мне нужно время, чтобы исправить то, что я натворила, и придумать способ помочь этим людям.
Мой телефон подает звуковой сигнал о новом сообщении.
Брэкстон Хейз.
Я игнорирую, хотя он один из крупнейших благотворителей больницы. Наверное, мне никогда не понять, с чего это вдруг он выбрал именно меня в качестве связующего звена. Хейз утверждает, что это потому, что ему не нравится вмешиваться в больничную политику и он предпочитает мой прямолинейный характер поцелуям в задницу, которые он получает от большинства людей. Несмотря на то, что у меня нет с ним ничего общего, я не испытываю к нему неприязни. Благодаря ему в больнице теперь один из самых финансируемых ожоговых центров страны.
Однако две вещи могут быть правдой одновременно. Я могу ценить все, что он сделал для больницы, но у меня нет времени вступать с ним в разговор, который, скорее всего, будет ни о чем. Он связывается со мной по крайней мере раз в месяц, чтобы просто отметиться. Он будет спрашивать об Эшли, Райане и моей жизни в целом, а я никогда не была той, кто предпочитает заниматься пустой болтовней.
В поисках минутки уединения я запираюсь в отдельной ванной. Мою руки на автомате и, когда встречаюсь со своим взглядом в зеркале, недовольно качаю головой.
Мне не следовало прикасаться к столовому серебру, которое мне предложила Мерседес. Я знала, что рискую. Это моя вина, что трое мужчин, уютно дремавших внутри этой посуды, теперь, вероятно, сбиты с толку и чувствуют себя в ловушке. Я разбудила их простым прикосновением, и теперь они связаны со мной.
Я. Разбудила. Троих.
Сорокашестилетняя женщина, которая не может вспомнить, когда у нее в последний раз был секс, и которой, в целом, все равно, будет ли он когда-нибудь снова. Что я собираюсь делать с тремя суперсолдатами Второй мировой войны, которые будут чувствовать себя связанными со мной только потому, что я та, кто их разбудил?
Зачем я поставила себя в такое положение? Я стойкий человек, на которого можно положиться, который сделает все, что от него требуется. Я не импульсивна, никто никогда не посмел бы обвинить меня в глупости и легкомыслии.