Когда мой телефон звонит снова, я выхожу из машины на стоянке рядом с моим многоквартирным домом. На этот раз звонит Эшли. Я отвечаю немедленно.
— Мама, ты дома?
Я закрываю дверцу машины, но рука остается на ручке.
— Почти. Что-то нужно?
— Я хочу попросить тебя об одолжении, но не могу обсуждать это по телефону. Могу я приехать?
Каждый мускул во мне напрягается. В последний раз, когда она попросила меня об услуге, я вошла в залитую кровью квартиру, в которой царил хаос и суперсолдаты. Тем не менее, она моя дочь, поэтому я говорю:
— Разумеется. И я могу сама приехать к тебе.
— Я буду у тебя через десять минут.
И возможно, потому, что она знает меня так же хорошо, как я знаю ее, она добавляет:
— Ничего плохого не произошло. На самом деле, тебе даже может понравиться.
— Посмотрим, — бормочу я.
Наши представления о том, что доставляет удовольствие, а что нет, сильно различаются.
Я просто молюсь, чтобы речь не шла о том, чтобы взять еще столового серебра.
Глава Вторая
‡
Лорен
Я захожу в свою квартиру, кладу ключи и сумочку на столик у двери и осматриваюсь. Кроме фотографий моих детей и мебели здесь практически ничего нет. Я не любительница безделушек.
Эшли поддразнивает, что мой стиль оформления — это «я только что въехала в квартиру» или «подготовила все для следующего арендатора».
Но так было не всегда. Одно время беспорядок был постоянно и повсюду. Груды игрушек и вещей, которые никто не торопился убирать, хорошо сочетались с тем, насколько измотанной я была. Я полностью посвятила себя своим детям и образованию, практически не оставляя времени для отдыха. И я ни о чем не жалею. Оба моих ребенка-близнеца — блестящие, замечательные и очень красивые люди, каждый из которых выбрал жизнь, которая делает их счастливыми. Райан построил свой дом на противоположном побережье и доволен тем, что мы видимся только по праздникам. Эшли звонит мне ежедневно, как из любви, так и, подозреваю, из чувства долга. Их биологический отец ушел, когда они родились. У него новая семья, которая ничего о нас не знает, и он попросил, чтобы все так и оставалось. Меня бы не волновало это решение, если бы я не знала, насколько сильно оно влияет на Эшли и Райана. Райан защищает себя, отстраняясь от ситуации. Преданность Эшли всему, от чего избавлялись другие, достойна восхищения, но это проистекает из ее потребности не быть похожей на отца. Она со всей душой и сердцем подходит ко всему от дружбы с выброшенными прототипами роботов до влюбленности в суперсолдата 1940-х годов.
Я бы забеспокоилась, что Рэй недостаточно хорош для нее, но его способность мысленно устанавливать связь с теми, к кому он прикасается, позволила мне увидеть не только его характер, но и то, как сильно он заботится о моей дочери. Вскоре он станет моим зятем. Мне так много нужно выяснить, прежде чем они решат пожениться.
Я издаю смешок, спрашивая себя, не выжила ли я из ума.
Уступая потребности увидеть осязаемое доказательство того, что все это реально, я подхожу к старой спальне Эшли и открываю дверь. На полу лежат три спальных мешка в стиле милитари. На каждом — столовое серебро. Одна вилка. Одна ложка. Один нож.
Я вхожу в комнату. Они взывают ко мне на уровне, которого я никогда раньше не испытывала. Это грубо и захватывающе, но в то же время неправильно. Они не просили об этом, и я уверена, что не захотели бы быть связанными все с одной женщиной за сорок. Мы знаем достаточно о том, что с ними произошло, чтобы быть уверенными – это смесь дофамина и тестостерона, которая позволяет им снова принять человеческий облик. В первый раз Мерседес вернула Хью к жизни, съев им мороженое. Шерил использовала более интимную процедуру с Джеком. Рэю не требовалась близость с Эшли, но по возвращении он был химически связан с ней.
Все они могут трансформироваться обратно в форму столового серебра, если будут напуганы или злы. Возвращение сложнее и требует практики. Рэй научился возвращаться, думая об Эшли и о том, как сильно хочет быть с ней. Он безупречно перевоплощается туда-сюда. У Хью и Джека это получается все лучше, но иногда им все еще требуется некоторая помощь от своих пар. Они учатся контролировать уровень дофамина, катализатора, необходимого для перехода.
Мой взгляд задерживается на каждом предмете столового серебра. Я верну этих мужчин, но я отказываюсь делать это через близость. Даже если это было бы хорошо для них и для меня. Это неправильно, и должен быть другой способ. Я уверена, что смогу найти химическое решение, которое вернет их обратно и разорвет связь.
У меня есть образцы крови и тканей Хью, Джека и Рэя. У Шерил дома небольшая лаборатория, и у меня есть свободное время, чтобы провести столько анализов, сколько потребуется. Мы разберемся с этим.
Дайте мне еще немного времени, ребята. Я вытащу вас оттуда.
— Мам, — раздается голос Эшли в квартире.
— Сюда, — говорю я.
Она появляется в дверях спальни с переноской для домашних животных в одной руке и сумкой за спиной. Если бы они с Рэем поссорились, она бы не выглядела такой счастливой, как сейчас. В ней есть что-то такое, что не позволяет мне сожалеть, что она его встретила. Я киваю в сторону ее сумок и шучу.
— Что ты натворила?
Она смеется.
— Не волнуйся, я не собираюсь переезжать сюда.
Я не думаю, что ей нужно объяснять это, но никогда не помешает уточнить некоторые моменты, поэтому я говорю:
— Мой дом всегда будет твоим домом, и ты можешь возвращаться сюда каждый раз, когда потребуется.
Ее глаза сияют от волнения.
— Я знаю, но ты к нам старайся часто не приходить, — она смотрит мимо меня на столовое серебро на полу, и выражение ее лица становится настороженным.
Ей не нужно этого говорить — я знаю, что она не одобряет мое решение принести его домой. Я тоже это не одобряю, но я не могла оставить их там. Эта связь, какой бы естественной или неестественной она ни была, сильна. Я чувствую, что мне было предназначено войти в их жизни, а им было предназначено войти в мою. Для кого-то вроде меня это трудная позиция для защиты. Судьба? Никогда в нее не верила. Жизнь проста. Мы рождаемся. Мы прокладываем свой собственный путь. Мы умираем.
По крайней мере, я привыкла в это верить. Никто не подготовил меня к тому, что все, что я, как мне казалось, знала, перевернется с ног на голову. Когда я потянулась за столовым серебром, то разрывалась между надеждой, что ничего не произойдет, и страстным желанием, чтобы это произошло. Я до сих пор не знаю, что делать с этим осознанием.
— Итак, — медленно произносит она. — Ты действительно это делаешь?
— Я несу ответственность перед этими людьми. Я взяла отпуск в больнице, чтобы выяснить, как лучше всего с этим разобраться.