Я решила не поддаться и не дать ему или моему раздражению вывести меня из себя.
— Ты будешь мне помогать или нет?
Он выдул в мою сторону клуб дыма:
— Я сделал, что мог. Если это тебя не переубеждает, не знаю, что может помочь.
Сайрус подтвердил то, что я уже подозревала: не одна, не две и даже не три пропавших девушки принадлежат к высшим кланам: они из кланов Лейдольф, Маккон, Тамаска и Ранд, как Даниэла — из Арну. Это было понятно по фамилиям, но в деле не была указана маленькая подробность: каждая из них — дочь вожака клана. У кого-то проявилось серьезное желание умереть.
— Мне нужно имя, место, что-то, с чего начать, — сказала я нетерпеливо. — А не причина смыться.
Он только смотрел на меня с абсолютно невозмутимым лицом. Мне просто вопить хотелось, пусть я и знала с самого начала, что просто не будет. В отличие от меня, Сайрус когда-то принадлежал клану. В волчьей форме он носил черные и коричневые пятна самого Арну. Более того, у него было редкое отличие: он родился волком, а это на любом уровне приличный плюс. Все преимущества были на его стороне: брак в высших кланах, гарантированное богатство от солидных инвестиций, власть, престиж и уверенность, что, если он попадет в беду, родичи будут биться за него до последнего.
Кроме тех случаев, как оказалось, когда он попадет в беду вместе с ними.
Я не знала, что он такого сделал, чтобы его назвали варгульфом — у вервольфов это эквивалентно включению в черный список. Что-то очень плохое, потому что такая участь считалась хуже смерти. Он лишился всех привилегий ранга, в том числе защиты клана. Это не совсем то, что ходить с мишенью на спине, но близко к тому. Всякий, имеющий на него зуб, в том числе любой, кто завидовал его прошлому положению, мог его убить, не опасаясь мести клана. И сам он не имел причин оказывать услугу Арну.
— Ты тут что-то говорил насчет того, что быть вервольфом — это целиком вопрос чести, — сказала я уже с оттенком отчаяния. Я могу его засадить в тюрьму — быть может, — но заставить его себе помогать не в моей власти. — Или ты так, трепался? Потому что если ты всерьез, то какая может быть честь, если стоять и смотреть, как девушка твоего собственного клана…
— Бывшего клана. Но я не говорил, что я буду стоять и смотреть. Я говорил, что тебе в это лезть не надо.
— В смысле?
— В том смысле, что похититель, кто бы он ни был, одолел не только самих девушек, но их телохранителей. Телохранителей-вервольфов, — подчеркнул он, будто я могла подумать что-нибудь иное. — Чтобы дать тебе такое поручение, твои начальники должны очень сильно хотеть от тебя избавиться.
— У Корпуса последнее время много работы, — ответила я сухо. Вражда между Серебряным Кругом и его Черной противоположностью — шайкой пользователей магии, лишенных малейшей щепетильности и не знающих слова «совесть», — тлела всегда, но недавно вспыхнула полномасштабной войной. Эта война сильно напрягла Корпус и объясняет, кстати, почему им пришлось швырнуть меня на это дело, как бы я ни злилась. — И про вервольфов больше меня никто не знает.
— Ни у кого другого также нет с ними объявленной вендетты. Лобизон обвиняет тебя в смерти своих волков.
— Знаю. — Вендетта была объявлена в день после боя, как требовал обычай, «пока не остыла кровь погибших». Но меня беспокоила не сама по себе вендетта: клан уже видел, на что способны два мага, и вряд ли захотят иметь дело с целым взводом. Мне не давала спать мысль, что будет, если про это узнает мое начальство. Стоит дойти до них сведениям, что я приговорена к смерти важным союзником в новом их альянсе, я в следующую наносекунду вылечу пулей. А тогда мы с отцом окажемся лицом к лицу не с горстью вервольфов, а с целым кланом.
Без всякой помощи.
Вот с этой клешней на горле я живу уже семь месяцев, зная, что живу лишь благодаря нелюбви вервольфов обсуждать дела клана с посторонними. Как ни смешно, а сейчас моя лучшая защита — почитание традиции кланом Лобизон. Но сколько это продлится — никто не знает.
— Лобизон в этом деле не участвует, — сказала я, пытаясь сделать вид, что вендетта — это так, ерунда. — И я собираюсь держаться от него как можно дальше.
— Это будет непростой фокус.
Что-то меня насторожило в тоне Сайруса:
— А что?
— Да они сейчас приехали в город на Ульфхринг, — сообщил он будто между делом. — Я думал, ты знаешь. Завтра начинается.