Обычно на работу Владимир добирался пешком — двадцать минут ходьбы вместо физзарядки. Но сегодня для него и двадцати минут показалось слишком много. Всеми мыслями он уже был там, в КБ, что бы еще раз, на кульмане, начертив эскиз обтекателя, изделия и установщика убедиться в правильности своей догадки, проверить свой эротически вещий сон. Поэтому, выйдя из общежития, Владимир устремился к троллейбусной остановке.
О, эти поездки в общественном транспорте конца восьмидесятых начала девяностых годов! Сколько при них выплескивалось сил, энергии, какие при этом кипели страсти. Мир еще ждет своего Шекспира или Мольера для описания всего многообразия эмоций, смешных и трагических ситуаций, героев и антигероев и всего прочего, всего того, что вмещает и объединяет это емкое понятие — общественный транспорт. Но нас пока интересует наш молодой работник КБ «Южное», наш маленький винтик в огромной и сложной машине под названием военно-промышленный комплекс Союза Советских Социалистических Республик. В своем желании уехать он был далеко не одинок. Пара десятков мужчин и женщин собралось на остановке. Молодые и не очень, худые и покруглее, с роскошными шевелюрами и откровенно плешивые, одетые, кто в демократические джинсы и майку, а кто в строгий костюм, все они были разные. Но одно у всех их было общее — глаза. Глаза, с тоскливой надеждой взиравшие вдаль, пытаясь разглядеть там троллейбус. Наверное, такие глаза были у моряков Колумба, высматривающих на горизонте долгожданную землю. И вот вдали показался троллейбус. Легкая дрожь пробежала по толпе. Наверное, такой же мандраж испытывают спортсмены, выходящие на беговую дорожку. Все ближе и ближе троллейбус. Внутри каждого звучит команда: "На старт". Троллейбус подъезжает к остановке и останавливается. «Внимание». Будущие пассажиры перегруппировываются возле дверей троллейбуса, образуя живой коридор, через который низвергнется, раскаленная негативными эмоциями, лава пассажиров из троллейбуса. Распахиваются двери и желающие выйти с некоторыми вкраплениями совсем даже не желающих, стремительно эвакуируются из троллейбуса. Быстрее, быстрее пробежать этот живой коридор, эту Сциллу и Харибду из человеческих тел. Последние бывшие пассажиры пробегают через людской коридор. «Марш». Горе не успевшим! Две шеренги стремительно смыкаются и всасываются в чрево троллейбуса, неся впереди себя извивающихся и вопящих опоздавших выйти.
И вот утрамбованная толпа, спаянная одной целью — доехать до нужной остановки, «уютно» расположилась в салоне троллейбуса. Самые последние втискиваются внутрь, опровергая физический закон о конечной упругости материальных тел. Ну а те, кто лез в троллейбус после последних, вися ступеньках, обмениваются несколькими «учтивыми» фразами с водителем троллейбуса:
— Мужчина, давайте или сюда или туда (несколько судорожных движений последнего в дверях).
— Дядя, давай слезай, сзади еще троллейбус едет (еще более судорожные движения в дверях, сопровождаемые жалобными взываниями к народу ужаться на полчеловека. Народ безмолвствует).
— Ты, старый козел, ты, наконец, слезешь со ступенек?
— Ты смотри, молодая нашлась!
После этого они отцепляются от троллейбуса и всем своим видом пантомически пытаются изобразить фразу: "Подумаешь, не очень-то и хотелось". Двери захлопываются. Поехали. У кого поднимется язык назвать этих людей несчастными? Разгоряченные посадкой, размявшиеся и окончательно проснувшиеся, люди едут на работу. Светит солнышко в ярко-голубом небе. За окнами троллейбуса зеленеют деревья. По-моему все это и называется обыкновенным человеческим счастьем. Вот дядя, скажем так преклонных лет, с выражением лица, изображающим невыносимую муку от такой езды. Не верьте ему! Шутник — случай притиснул к нему юное прелестное создание в легком платьице, и в крови у дедушки, хриплым дребезжащим фальцетом поют хиленькие, обессиленные гормоны. Но поют! Вот молодой парень, демонстрируя удаль молодецкую, соорудил вокруг своей подруги непробиваемый барьер из своего тела. Вот старичок в педагогическом упоении стыдит молодого оболтуса, на что последний, выслушав эту проникновенную речь, посылает местного макаренко чуть ли не к первоисточнику жизни. А сколько милых сцен происходит на промежуточных остановках? Вот бабулька, уцепившись за поручни в проходе, изображает листок, трепыхающийся в потоке выходяще-входящих пассажиров. Вот две женщины рубенсовского телосложения, сцепившись бедрами, выясняют, чья талия уже. Наконец и остановка "Восточная проходная". Удачно десантировавшись на ней, Владимир через семь минут был у себя в отделе. Часы на входе в отдел показывали семь пятьдесят пять. Он быстро прикрепил лист на кульман и стал делать необходимые наброски. Рабочий день в КБ начинался в полдевятого. Начальник сектора пришел на работу в восемь двадцать. В восемь сорок Владимир кратко изложил ему причины нестыковки обтекателя с изделием.
— Значит, виноват все-таки эксцентриситет, — подытожил сказанное Анатолий Иванович.
— Я бы сказал — сработала совокупность.
— И что ты предлагаешь?
— Установить на обтекатель "красный груз",[4] компенсирующий эксцентриситет, и все пойдет как по маслу.
— И где ты предлагаешь его установить?
— Естественно в плоскости эксцентриситета, на противоположной стороне, где точнее — надо посмотреть чертежи.
— До обеда управишься? Но мне нужно знать не только, где установить этот груз, но и его вес, и примерные габариты.
— Успею.
В отличие от начальника сектора, Илья удостоился от Владимира более обстоятельного рассказа по поводу решения проблемы стыковки обтекателя с изделием. Случайно подслушанная речь Жанны была передана во всех красках и оттенках (рассказывать о своем вещем эротическом сне Владимир, естественно, воздержался).
— Ну что ж, у тебя почти как в песне из "Веселых ребят": "Нам секс и строить, и жить помогает…", — Илья, улыбаясь, хлопнул Володю по плечу.
— Не строить и жить, а стыковаться.
— Нет, нет именно строить и жить. Ты быстро решил возникшую проблему…
— Еще не решил.
— Ну наметил пути ее решения. В головах у начальника сектора и начальника отдела напротив твоей фамилии появился очередной плюс. А из таких вот плюсов и строится удачная карьера. А удачная карьера — хорошая жизнь. Так что все правильно — "И строить, и жить помогает".
"На лице улыбка — а глаза не веселые, но нельзя же так завидовать, сам же себя этим и изведешь — мысль мелькнула в голове у Володи. Мелькнула и пропала, — А ну его".
До обеда Владимир с Ильей успели прикинуть и где закреплять груз — компенсатор и сколько он должен весить. А на листе кальки Илья прямо от руки нарисовал и его эскиз — простая прямоугольная болванка с отверстиями для крепежа. Сразу после обеда начальник сектора доложил все начальнику отдела. Тот созвонился с конструкторами и в три часа было созвано совещание, где присутствовали и проектанты, и конструкторы, и испытатели. Совещание протекало бурно. Прямых доказательств, что именно из-за перечисленных Кедровым факторов "обтекатель не захотел налазить на изделие" — как выразился один из конструкторов, не было. Пыл конструкторов понять было можно. Такую же телеграмму, как и проектанты, получили и они. Но конструкторов было больше, следовательно, больше было и начальников. И эта телеграмма у конструкторов еще только спускалась сквозь глубины всевозможных начальников, чтобы, в конце концов, лечь на неказистое дно непосредственных исполнителей. А тут на тебе, конструкторы еще толком и не прочли текст телеграммы, а какие-то пацаны-проектанты уже имеют решение, да еще суют им, конструкторам, под нос эскиз какой-то болванки — мол, пардон, вот вам эскиз болванки, гордо именуемой грузом-компенсатором, извольте из этого эскизика быстренько сварганить рабочий чертеж и отдать в работу в экспериментальное производство. Форменная наглость! Подвел итоги бурной дискуссии Валерий Николаевич: