Кома — и точка.
Случилось так, что они ушли, как будто устали. От всей страны, от ее бедности и бед. От классовой борьбы. От работы под названием «жизнь». От ежедневного недомыслия, особенно от этого «недомыслия бытия». От подавленности. От атеизма. От материализации, распространяющейся все шире и шире.
Они устают — такое в один прекрасный день случалось с каждым из нас — от массы тривиальных коленопреклонений. Они устают от недостатка способности испытывать восторг, они заняты просто выживанием. Точка. И кома.
И разговаривают иным тоном, без тоналя и без эха.
И достают из кармана предпосылки и крошки, которые каждый день, голодные, словно осужденные на смерть, мы привычно прячем туда, как будто совершая преступление. Не дай Бог, нас поймают на воровстве — или у нас украдут то немногое, чего (мы всегда так считаем) мы заслуживаем, или то многое; и что (по нашему убеждению) мы зарабатываем — самое большее — мы скрываемся в убежище, под защитой закона. Мы оглядываемся — к сожалению — на середине подъема по этой зловещей лестнице.
По какой?.. по той, в базилике с куполом? Я не помню ее названия.
Где они лежат в спичечных коробках: это спичечные коробки, серебряные ящички или просто жестяные ведерки? Пепел моих родителей, оба они были святыми по сво ей наивности. (Говорят, что наивные и святые попадают на небо.) Мои родители были ими, и они доказали это всей своей жизнью. Пока они радовались, они были счастливы; а когда опечалились, началась их агония. А потом говорят, или кто-нибудь может посметь сказать, что мы не являемся климатом. Купол, о котором мы говорим, та базилика, называется Ла-Сабатина*. Она совсем недалеко от цветов Чапультепека**.
Со времени пожара ее так и не красили. И купол так и не закончили, а денежки текли прямиком в карман похотливого сеньора Шуленбурга — что означает — гамбургер, биг-мак (круглый кусок дерьмового фарша).
Мы оглядываемся. Чтобы увидеть перспективу дороги впереди: тенистый сосновый лес.
Подъем по зловещей лестнице — не по лестнице Ла-Сабатины, там еще в незапамятные времена, когда устанавливали крест на вершине купола, бедняги священники забыли убрать последнюю лестницу, которая вела к самой верхней части креста. С тех самых пор он так и стоит — крест вместе с лестницей.
Но мы сделали это сознательно, — наконец говорит дон Хуан, — вспомни-ка, о чем мы говорим. Мы постави ли лестницу (заложили фундамент ее забвения), которая была необходима для того, чтобы ее не убирали, и сделали доминиканцев Ла-Сабатины францисканцами. Крест Ла-Сабатины вместе с лестницей и две коробочки с пеплом — останками твоих родителей являют собой требуемый францисканский символ: два черепа в ногах.
Дон Хуан… ты дон Хуан?
Сабатина (sabatina) — буквально: субботнее богослужение (исп.). * Чапультепек — парк в Мехико.
Да, а что?
Ты много лет назад ушел вместе с моими любимыми неразлучными спутниками.
Мы отсутствовали три твоих часа плюс еще три для круглого счета, в ночи, окутанной туманом.
Это было настоящее бедствие, нужно, чтобы ты знал, что были серьезные последствия.
Могу себе представить, не касайся своими руками ниче го из происшедшего, отойди в сторону, и более того — то, что все эти беды случились, дает нам огромное преимущество.
Я не понимаю, в чем заключается преимущество, я признаю это. Я знаю, ты считаешь, что здесь и так уже было сказано чересчур много, куда больше того, чем по желал бы сказать Отшельник.
Мы прошли ближний видимый мир с безмерным об легчением, сами обстоятельства будто подталкивали нас, а потом мы вернулись в твой лагерь, который ты называ ешь местом изгнания, вернулись вовремя, чтобы увидеть, как происходит бедствие. Мы допустили небольшое усиле ние напряжения, так что прости, что мы таким способом постарались облегчить неукротимую скорбь и муку.
Ты едва успел, чтобы не дать нам тут пропасть, все уже было готово рухнуть.
Мы там немножко поразвлекались, управляя возлюбленным Царством… а еще, действуя мудро, обследовали заброшенные территории.
Нужно помнить, что эта севшая на мель сирена была чудесной девчушкой, и она по-прежнему упорно наводит порядок в своем мире, благословляя асотею. Она это уме ет, не беспокойся. Может, ее мозг не способен «отметить» этого, зато отлично умеет ее тело, и если ее душа бродит, то эта душа похожа на ведро. Обращенное в сторону «Чилам-Балама»* и «Пополь-Вуха»**.
«Чилам-Балам» («Книги Чилам-Балам») — хроники, написанные неизвестным автором на языке майя после завоевания Центральной Америки испанцами. До наших дней дошло только девять книг. *«Пополь-Вух» — священная книга гватемальских индейцев киче, содержащая запись преданий, наследуемых в устной традиции. Известна по версии середины XVI века.