Обители были запрещенными территориями, куда они отправлялись, скорее всего, для того, чтобы собственными руками выкопать себе могилы и освободить Империю от бурь своих эмоций, столь таинственных, что они вызывали ужас. Но один из них постепенно возвышался над всеми, уже было известно, что у него кожа цвета корицы и что он так же смертен, как все мы, и вот это непостижимое звено должно было рухнуть, и была раскинута сеть для охоты на Льва.
Худшим из всего было то, что на этой земле, проклятой для завоевателя — а из-за анафемы ее невозможно было завоевать, — планировалось Возрождение Христианства.
Однако никто не мог объяснить, когда и каким образом. Пока все это происходило, завоеватель постепенно копил преступления и злоупотребления, а также СКЛАДЫВАЛАСЬ СТРАННАЯ И ОПАСНАЯ РАСА, РОЖДАВШАЯСЯ ИЗ ВРАЖДЕБНЫХ СМЕСЕЙ. Пока процесс разрушения и эксплуатации природных ресурсов оправдывал злоупотребления Короны, нужно было только замалчивать эксцессы, выходившие из-под контроля, включая и постоянное истребление коренных жителей, оказывавших сопротивление непрекращающемуся потоку зверств. Были поставлены границы, которые постепенно сужались вокруг этого проклятого, такого скользкого мятежника. Было известно, что он слишком образован, что он умен, а в своих действиях столь же отважен, сколь и независим, что он не такой отшельник, как все, и что его всегда сопровождают животные — явный признак того, что он колдун. Но именно поэтому его и боялись. Его имя было тайной, о которой знали все. Это было и хорошо, и плохо для Короны. Хорошо, потому что одиночке трудно организовать сопротивление, а плохо потому, что одиночке легко проскользнуть где бы то ни было незамеченным. Его называли Пастырем червей — его называли Делателем радуги, его называли луком и стрелой. Его считали Предвестником. Но никто не знал, как и с помощью каких средств он собирается раздуть уже давно ожидавшийся мятеж, и потому были распространены письма и объявления о том, что его ищут живым или мертвым, и ищут так срочно, что готовы заплатить за него столько золота, сколько он весит. Корона при помощи настоящей шпионской сети очень старалась разузнать о действиях преступника.
В то же время испанцы не так давно находились на этой территории и их присутствие не могло испугать непугливых, а к тому же считалось, что речь идет не об одном человеке, а о целом клане. Поэтому преследовали любого, кто практиковал культ Кецалькоатля, сатаны. Так считала Курия. Любой знающий, выделявшийся из мутного потока, мог оказаться им, переодетым. А значит, нужно было придать бойне еще больший размах, и дело дошло до того, что стали убивать на месте всех подряд, лишь бы сохранить прочный контроль над индейцами. Однако завоеватель не мог так легко проникать в глубь территорий. Женщины с кожей цвета корицы вставали на его пути, защищая своих детей.
Монахи, сведущие в геометрической науке и занимавшиеся составлением столь необходимых карт, внешних и внутренних, описанием и регистрацией территорий, людских масс, влияний, родов, племен, рас, храмов и даже второстепенных чуждых Богов, смотрели на деление Новой Испании как на диалектическую систему источников — долин, где можно собирать урожаи, и воды, необходимой для жизни, и охоты, дичь для которой всегда под рукой.
Эти монахи-геометры делили со Львами всех рас как тайны медведя, так и тайны золота, как тайны оленя, так и тайну серебра, а также Tedeum*, особый бальзам — ляпис-лазурь, янтарь, мудрость, цитрусовые, драму ягуара и такое прозрачное поведение жрецов-воинов, сеньоров орлов, сеньоров ветров, сеньоров раковин — и бесчисленные Величия потрясающей психической мощи. Однако составители карт ничего не могли возразить на то, что, несмотря на все их точки и промеры, так называемый Хуан Диего ускользает от них. Потому что на этого Делателя смотрели как на сторожевую башню, и его называли покойным дозорным воздуха, оленем-бабочкой, орлом-змеей. Карта не могла считаться законченной, если этот неукротимый, дикий ветер, ветер Шамана, носился — per se* — в воздухе.