Мы говорим это вот так, вдруг, потому что еще не компенсировали нанесенного вреда, понадобятся годы планетарного сознания — до тех пор, пока каждый из нас, Ее детей в обеих Америках, проснувшись, не узрит Ее взгляда и не признает, что мы находимся на небе. Даже если волосы у нас станут дыбом, даже если мы содрогнемся, выходя на улицу или опуская голову на подушку, и это содрогание окутает нас сном падших ангелов, это будет началом нашего постепенного поднятия до уровня сознания Хуана Диего. Его мощь, его независимость и отвага вызывают уважение к его личности. Мы должны изучать Святого-Шамана, мы — индейцы, смесь рас, которую мы образуем, сила чар встреч эмигрантов, чар, которые овевали свежими ветрами наши лица, наша Страна, довольная или недовольная, внутри границ или за их пределами, — пусть все это поможет нам достаточно укрепиться в радости.
Но пусть обе Америки, от льдов Северного полюса до льдов Южного полюса, знают, что Святой Покровитель Америк (их позвоночный столб), отошел в сторону, чтобы позволить нам созерцать Ее глаза. Мать Христа, уста которой говорили с Ее Сыном, теми же нежными устами говорила с Хуаном Диего, и вот так, лично, Она явилась только избранному Ею континенту: Она, Владычица Небесная.
Наше занятие вызывает в памяти бесчисленные состояния души, испытанные на протяжении того времени, когда мы были свидетелями этих ужасных, но благословенных событий, которые сейчас…
— Ты открываешь для себя? Думаешь, это точное слово?
Потому что во всем этом, когда это понимаешь, существует глубокая, неслыханная боль.
И я уверяю тебя, досточтимый дон Хуан, я никогда не представлял себе ничего подобного. Разумеется, я очень рад, я просто очарован. Я бесконечно счастлив, но пронизан прикосновением измороси, воздуха, речки, любой мелочи, в которой звучит Глагол мира, все это лишь усиливает контраст: я чувствую себя оторванным, потому что тогда я повернулся к нему спиной.
Нам уже известно, что его не знал никто, но неведение — это не утешение. Дева, которая есть Небесные Врата, никогда не явилась бы без прямого вмешательства Святого-Шамана. «Они» взяли все на себя и действовали в своих интересах, не ущемляя ничьих.
Святой Дух — это Время, которое проясняет все, теперь мы утверждаем то, что произошло столь неожиданно, непосредственно и ошеломляюще, этот чудесно простой и реальный факт. Именно таков он и есть.
Хуан Диего облачен в свои обычные золотые и синие (цвета ляпис-лазури — таким я вижу его, видел тогда, когда мне случалось его видеть) тона.
Твоя накидка золотая?.. она не белая. (Может, она и была белая.)
Она стала золотой от времени?
Золотой цвет — это цвет времени, цвет дерева без коры, которое соприкасается со льдом и становится серебристым, а со временем — золотым. С психикой происходит то же самое, что и с древесиной… а дон Хуан хохочет.
Какое тебе дело до этого?
Мне есть дело до этого…
Может, ты и прав. Накидка у него золотая, вся его одежда золотая, это из-за того, что он так приближается к свету своего солнца. А ведь оно еще и обжигает. Мы долж ны отметить, что он подпоясан узенькой бело-красно-си ней ленточкой и что она всегда при нем. А еще мы должны отметить, что его лицо цвета корицы становится синева тым, как невесомый лед, — это из-за пределов, которые он несет в себе, межзвездных пространств и того, что находит ся за ними. Коричный цвет его лица идеально сочетается с его золотой одеждой.
А нам описывали его по-другому.
Это невежество или обман — не важно, преднамерен ный или нет. Он не был, ты же знаешь, тем импозантным индейцем в одеяниях цвета крыла белой голубки, сверкающих, как блеск молнии. Он был шаманом, которому было бы легче легкого стать серым, как его пепел, или об лачиться в темно-коричневое — цвет ила и грязи его зем ли, или в благословенные яркие цвета жрецов кецаля, —но нет, бессмертный одет в тряпки, хорошо выдубленные на солнце. И сам шаман, плод своей матери-земли, вы дублен солнцем времен. Он пронизан своими Закатами.
Полон своими пустынями. Чужд истории.
А этот синий цвет льда? Когда небеса покрываются зимней лазурью, он выбирает белый цвет и золотисто-красные тона, чтобы его перевязанные камни загорались.
Ты прав, я несколько раз видел его таким. Он же святой и шаман, это глубинные нити зимы и отражение его зари.
Это излучение его пульсации. В золотом цвете таит ся смягченная чернота угля и вечной ночи, в его яркой желтизне — густой туман, космическая пыль, что обвола кивает его, синева льда, этот цвет дает ему долговечность.