«Обратив свои глаза к моим», — сказала Она ему.
«Отряхнув со своих глаз завесу сна» — это Она тоже сказала ему.
«Отстранившись немного от своих дел и нужд», — шепнула Она ему.
«Они увидят меня, как ты увидел меня в первый раз», — подтвердила она.
И тогда Хуан Диего попросил Пресвятую Деву, чтобы они немедленно отправились на Тепейякский холм, чтобы таким образом проститься с памятью Тонанцин, Кецалькоатля и его народа. А особенно — проститься с животными, и Она сказала ему: «Не бойся за своих животных, ты будешь ближе к ним, чем когда бы то ни было, ты даже сможешь гулять с ними в полях, когда тебе заблагорассудится. Не бойся, Хуан Диего, за них, благословенных».
— Я знаю, что они сильны, они невинны, они знают Бога, но я действительно очень беспокоюсь, что на них будут так много нападать.
И тогда Дева сказала ему: «Хорошо, я знаю, что ты любишь жизнь как никто другой и любишь моих детей как никто другой, но, для того чтобы они были с тобой, тебе придется отделиться также и от них, как я некогда отделилась от Иисуса».
И тут он понял.
«А теперь иди в одинокую обитель на обратной стороне Тепейяка и жди там. Пока не поднимайся в горную обитель, я скажу тебе, когда».
Так он и сделал. Эта обратная сторона была не чем иным, как недавними, еще горячими, заброшенными развалинами Теотиуакана, но там, поблизости, была одинокая хижина, и она по воле Смуглой Девы стала его убежищем. Поэтому он шел довольный и радостный и даже позволил себе некоторую вольность — обошел некоторые из долин своей самой сокровенной Карты. Он отправился к термальным источникам, чтобы укрепить свои силы, а на ходу тихонько разговаривал со своими приемными родителями, чтобы укрепить свое сердце. Там, в кипящей воде источников, Хуан Диего и простился с миром. Но он чувствовал себя не совсем хорошо, потому что Дева ушла семь дней назад.
Семь дней, ставших семью огромными пустотами, а Хуан Диего тем временем играл со своими животными и изнемогал, исполненный уже созревшей в нем прозрачности, погружаясь — он не мешал этому погружению — в нежный эликсир Блаженства Девы, он каждое мгновение входил в него не выходя, и проникал в него все глубже, и проникался им. Его искали повсюду. Можно сказать, что Курия не могла унять своего беспокойства, но искали его безуспешно, везде где угодно, только не там, где он очищался в пылающих источниках: один день — в одном, другой — в другом. Было семь источников, послуживших ему Мостом для предстоящего посещения, он не имел ни малейшего представления о том, что случится. «Но это случится», — говорил он себе.
То были прекрасные времена, чудесные дни, дни проснувшейся, но еще не окрепшей внутренней тревоги, дни праздника, намеренно откладываемого, потому что уже приближалась зима. Его костры уже тянулись как перелетные птицы, парили над горизонтом, солнце мягко плавилось в пыли горизонта степей, окружавших кипящие источники, подступала невесомость, присущая этому окрашенному легчайшей лазурью состоянию восторга, и его сознание, обретая все большую легкость, рассеивалось, подобно облаку, в струях кипящей воды, которые в ужасе вырывались из земли и, взметнувшись, опадали, склонялись в глубоком поклоне, мир прощался со своим Шаманом.
Дон Хуан временами умолкал. Было заметно, что ему очень трудно рассказывать и сопереживать эти события, присутствовать и не присутствовать, разделять с Хуаном Диего состояния его души и его странствия, а в его отсутствие ему приходилось позволять себе становиться свидетелем и впитывать опыт Святого-Шамана, стремящегося поскорее достичь Вершины. И — вдруг — дон Хуан сказал мне: «Запиши это и не теряй».
Птицы готовятся к перелету рядом с Шаманом, уже Святым, они чувствуют, что им хочется уцепиться за его присутствие и удержать его в памяти, а в его глазах остаться напитанными ливнем, исходящим из этого, иного солнца. Многие животные, каждое по-своему и в своем мире — и каждое охвачено его чувствами, — отправляются к пустыням на обратной стороне священного холма, где, как они уже знают и догадываются, Хуан Диего проникается своей благословенностью.
Кое-кто из его старых друзей подозревает, где он бродит, но лишь несколько из них пошли к нему за время этого последнего семидневного паломничества, одни отыскали его, другие — нет. Потому что животные отлично знают обо всех подробностях происходящего еще до того, как это произошло. И они приходят, их приходит — даже — много. Кроме того, костры, разведенные вдоль этого пути, были постоянными источниками света. Их было видно издалека, и животные, отражаясь в них, успокаивались.