Монахи-Львы и другие умные провозвестники континента были заражены странным и чудесным великолепием небес, пылавших в час алых закатов. Исполненные света, дни тоже загорались в кругах солнц, словно изливавшихся одно за другим. Влияние этих пространств, полыхавших молниями среди бела дня, при ярком солнце, не предвещало ни химеры, ни бойни, ни агонии, ни прочих невзгод.
Не было никого, кто думал бы то же, что и всегда, ужасная привычка человеческого существа, напрягающая закоренелых мистиков, конец времен; на сей раз все было по-другому, они погружались в сон, вдыхая этот воздух, напоенный ароматом цветов. Что-то произойдет, и причиной этому Делатель. Наконец на четвертый день седьмого* они обнаружили его и засели в своих обителях, полностью предавшись молитве и разводя костры от имени Шамана.
Обе Америки были проникнуты чарами Благовещения, извещения о чем-то таком, что должно было потрясти их до основания. Негромкий, но постоянный звук от горения костров сливался с отдаленным кличем всех поверенных Шамана, которые без устали стучали в свои — у кого какой — барабаны: бум-бум, бум-бум, бум-бум.
А Хуан Диего в это время находился у другого источника с кипящей водой. Как Святой, он был полностью сосредоточен на том, чтобы проникнуться непреодолимым блаженством. И одновременно, как всякий шаман, он сливался с чарами кипящей воды, становясь единым целым с центром земли, чтобы поддержать эту точку, необходимую его существу, как ось, чтобы никогда и никоим образом не отделяться от жизненного центра, где он мог двигаться в небесах, на равном расстоянии от бездн, сколь бы далеки они ни были. Память Шамана излучала все эмоции, испытанные им начиная от рождения мира, и укрепляла свои корни в сердце. А это было непросто после неизреченно прекрасного неба Блаженства.
Он тихо разговаривал с мощной, испепеляющей струей, кровью земли, ища склоны центра мира, чтобы навсегда, на все времена поместить его в свою память.
Костер, пылающий вдалеке, на фоне синей горы, растворяющейся в вечерних сумерках. Огромная, необыкновенная тишина, мягкая синева, лазурь, ожидающая сигнала и прикосновения.
Мы вместе, еще костры у подножия горы, и еще, и еще, и еще. Это Львы зажигают свои сигнальные огни. Непрерывно гремит «бум-бум, бум-бум, бум-бум», теперь в этот звук вплетается пение раковин, они тоже извещают о скором погружении Отшельника в недра звездного Покрывала Девы. По всему континенту раздавался стон свирелей, флейт, рогов и всех прочих инструментов, способных напомнить о пламени.
Эти звуки возникали от самого легкого дуновения ветерка на горизонтах, раскинувшихся на границе воздуха, они накатывали как волны неимоверных сотрясений, заставляя Мир-Океан-Землю пульсировать, как радужный путь, по которому Дева должна была пройти от последнего берега бесконечного Океана до утеса сердца, возвышаю-щегося на горе Тепейяк. Дни идут за днями, яркие и наполненные, горные цепи и холмы всего мира вибрируют - под солнцем ли, в тени ли, при ветре и без ветра, при чистом ли, затянутом ли тучами небе, эти содрогания также вызывают исступление молний, которые постепенно разрушают сад, где царит предчувствие Ее.
Мерцающий костер в небе. Мерцающий костер на темном силуэте горы. Доступный пониманию диалог психической природы истинного мира с глубью небес, откуда Она наблюдает за радугой и решается пройти этим путем, что бы запечатлеть в мире свой образ, и смотреть, и быть созерцаемой вблизи. Костер на земле превращается в рой светлячков. Костер в небесах окутывается звездами.
Пятый разговор: Размышления Поверхностного Стороннего Наблюдателя. «Я хотел, чтобы встреча была назначена на утро, а не на вторую половину дня. Однако никто не высказывал своих соображений, создалась атмосфера истерии, как будто нам предстояло встречать целое войско, а ведь речь шла всего лишь о каком-то голодранце. Я не понимал того, что, с разумной точки зрения, следовало бы учитывать. Меня зовут Хосе Вальдовинос, я профессиональный и потомственный грабитель. Говорят, что никто не обращается с индейцами хуже меня. Что я — проклятый негодяй. Но что именно поэтому я им нужен».
А если это так, то нетерпеливая Курия вполне могла на него положиться.
«Честно говоря, я решил, что они там немножко сошли с ума».
Потом оказалось, что этот Вальдовинос являлся хозяином всех палаток, расставленных наподобие пограничных постов, чтобы собирать разные налоги, рекомендовать шпионов, надлежащим образом делить и размещать полномочия и семьи и задерживать подозрительных.