— Когда ощущаешь себя живым, ощущаешь, что находишься здесь, подавляя огромное желание уйти туда, хочется остаться тут на тысячу лет, — и это понятно. Тысяча лет для того, чтобы стран ствовать по миру, — это еще ничто. Когда понимаешь, что есть мосты, источники, родники, окна, сторожевые башни, маяки и что с помощью каждого из этих холмов — ведь во все это заглядыва ешь, — даже с помощью ласки или взгляда ты можешь оставаться там, странствуя; тогда не понимаешь всех тех, других.
Которые дрожат от холода при одном лишь намеке на ветер, которые закрываются от солнца, от его самого тонкого лучика, или пугаются при легчайшем дуновении грозы, или страдают от малейшего проявления презрения к их желаниям и сокрушаются так, словно речь идет о химере. Это непонятно.
Как можно не любить львов? Как можно не внимать дождю? Как можно не наслаждаться пределами юности и ее плодами? Стихией и неведомыми одиночествами?.. Вот я здесь — на несколько мгновений, — лежу на солнце…И в конце концов понимаешь, как постепенно сам учишься уходить из других миров, где на террасах безграничных пастбищ валяешься голым на солнцах — на трех, на четырех одновременно, и лучи каждого из них, вступая в заговор между собой, оглушительно взрываются на твоем теле, и оно обретает невесомое изнеможение вечной благодати.
Если ты ложишься здесь, на площадке этого прекрасного леса, и тебя уже не клонит в сон, потому что ты так наполнен здоровь ем и жизнью, то представьте себе, что происходит, когда ложишься где-нибудь в этих иных мирах, словно для того чтобы тысячу лет пробуждаться и никогда более не спать.
Все вокруг наслаждалось этим голосом. Хуан Ди его, Отшельник, такой молчаливый и невидимый, превратился в присутствие своего звучащего голоса, о котором никто прежде не подозревал. Все животные и бактерии, личинки и кролики, гномы и феи, гусеницы и ласки, только нарож дающиеся, или взрослые, или агонизирующие, поднялись со своих лож, прервали свои дела, потому что интуитивно чувствовали и знали, что этот голос принадлежит Святому-Шаману: сок березы, райский плод, океанская птица, волшебное дуновение…
…и что имя ему — Хуан Диего. Отшельник.
Некая естественная и загадочная торжественность возрождалась в тенях — скитающиеся и странствующие тени излучали свет — из этого мерцающего света возникали бездны — из бездн восходили волны радужных переливов — и этот нежный ураган счастья преображался вдали, готовый вот-вот превратиться в явное и видимое Блаженство.
— Я здесь, я так далеко, что, даже проверив, что по Мосту можно идти, иногда я все же не решаюсь перейти на эту сторону. Я очень далеко. Туман, окутывающий большинство звезд, скры вает меня еще больше. Поэтому, находясь здесь и говоря с вами открыто, без утайки, я повторяю: я доволен. За все эти годы произошло бесчисленное множество рудиментарных событий, но не было смысла возвращаться, поскольку Ей было хорошо и Она была видима многим, некоторые приближались и видели Ее лицо. Невольно они удостоверились в природе Ее пречистой красоты. Потребуй Она чего-нибудь от меня, я немедленно выполнил бы
Ее повеление. ОНА БЫЛА ОЧЕНЬ ДОБРА КО МНЕ, ОНА ПОЗВОЛИЛА МНЕ НЕ ДЕМОНСТРИРОВАТЬ ВНЕШНЕ СВОЕ ПОЧИТАНИЕ И БЫТЬ ПОД ЕЕ РУКОЙ. ТАК ЧТО Я НЕ ИСПЫТЫВАЮ НА ЭТОТ СЧЕТ НИКАКИХ УГРЫЗЕНИЙ СОВЕСТИ.
Несколько мгновений назад ты попросил меня о помощи, когда потерял письмена, в которых заключается этот рассвет обновленного завтра, а еще ты испытал на себе то зло, которое царило на всей моей любимой земле, вдоль и вширь. Там, где некогда почти не возникало раздоров, потому что лесной ветер очищал воздух от всех колючек и уносил с пастбищ пучки засохшей травы и обломанные шипы, подтачивающие стены, теперь мои люди дышат с трудом, а их глаза слепы к действительности.
Мгновение назад ты попросил моего вмешательства, и я благодарен тебе за твою тревогу, но я не покинул бы тебя в этой попытке расставить все на свои места, в результате должно получиться то, что, по словам дона Хуана, называется малиновым эффектом, создать который может только Дева. Храни Бог Ее Благодать. Аминь.
Хале эль Митхаб Упсала Дамасутра.
Точное положение площадки в колыхании чудесных, таких близких звездных волн соответствует тому, что считается первой великой стеной, откуда становятся видны границы. Так сказал ты.
— Мы говорим о разбитых сердцах? Или о чем-то другом?.. — перебивает дон Хуан.