Но самое главное, что сделал Антон к тому времени, первое и самое важное: он получил в Москве разрешительные бумаги на продукцию, на пробу и собственное клеймо предприятия на монетном дворе. Без них работать было бы попросту невозможно. Игорёк был в восторге. Он часто хвалил Антона, и в пример другим, и так, между собой:
— Что б я без тебя делал, Антоша!
— Я знал, что не ошибусь в тебе дружище!
— Вот сейчас ты на самом что ни на есть своём месте.
Второе, не менее значимое достижение Антона: он подал на гражданство, заявление на принятие Российского гражданства. Так надо было в первую очередь для удобства работы, его обязанностей. Будучи гражданином России, ему станет гораздо проще работать, многие вещи станут доступней, особенно с документами, ведь он без пяти минут директор. Поскольку Антон был рождён на территории РСФСР, гражданство он получал по упрощённой процедуре в течение года. Так было сказано. Так было по закону. К этому всё и шло.
Как и обещал Антон жене, все выходные он проводил дома с семьёй — с вечера пятницы до раннего утра понедельника. Когда случались разные непредвиденные обстоятельства: болели дети, дочери делали операцию, например, тогда он бросал всё и ехал в Харьков, к семье.
Глава 7. Отшельник
Утром неожиданные гости уехали, как и договаривались, как и обещали. Прощаясь, старик нагнулся к девочке. Она потянулась на встречу, обняла вдруг, за шею молча, крепко. Смутила его отношением, по-детски искренним, растрогала старика. Когда они сели в машину, молодая мама записала ему свой телефон на листке из блокнота, оторвала, протянула, так, на всякий случай. И уже сидя в машине, вдруг призналась, сказала в опущенное окно тихо так:
— Вы меня простите. Всё правда, всё, что я рассказывала, всё, о чём говорила. Только вот мужа у меня никакого нет, выдумала, чтоб как-то солидней, что ли... показаться, независимой. Чтоб жалость не вызвать, наверное. Выглядеть, чтоб поуверенней, что ли. Простите. Простите меня, пожалуйста. И.... спасибо вам за гостеприимство огромное, за Кристину особенно, за отношение к ней. Понравились вы ей очень.
— Удачи вам, — только и ответил старик. На большее он не нашёлся, растерялся. Комок подступил к горлу, сдавило в груди. Разволновался.
Машина давно как исчезла за поворотом, а он всё стоял на дороге перед домом, думал. Нет, переживал. Скорее и то, и другое. Но... нет, не надо, не надо так. Он понимал и это пройдёт переживание, как и всё. Пройдёт, всё проходит, успокоится. Ведь всё в мире смиряется с действительностью, и все смиряются рано или поздно, с чувствами. Всё проходит, он знал. Это его не пугало. Лишь немного времени нужно. Боялся он только привязанности. Было что вспомнить из своей жизни, прежней.
Как-то соседи по улице, дальние соседи, привели ему щенка на поводке: возьми, мол. Мол, что без собаки и кошки живёшь. Как-никак — живое существо, собачка, звоночек какой никакой, тявкает себе и тявкает. Животное верное, надёжное, преданное, друг, как воспитаешь, конечно. Поговорить будет с кем, пообщаться, возьми.
Посмотрел он тогда на собачку. Щенок как щенок — чёрной масти, намешанной крови (это в общем-то и лучше, для двора лучше, чем породистый, проще), месяца три, наверное, по возрасту. Коротенький правда будет пёсик, низенький, сразу видно по лапам, забавный, игривый, вислоухий. Детям разве что в самую пору на развлечение, ему-то зачем. Не хотел старик никакой ответственности: кормить надо, следить надо, ухаживать надо, привыкнешь к собаке. Нет, не захотел он ни тогда, ни после, ни раньше. Незачем ему к кому-то привыкать, к себе приручать, к себе приучать. Сам потом привыкнешь не заметно, крепко, привяжешься. Знает он, чем это потом заканчивается: болью, разочарованием. Не хочет, категорически не хочет. Потрепал тогда старик щенка по морде, погладил и ушёл к себе. Отказал.
А несколько лет назад стал к нему дикий кот захаживать, с весны. Да, весной пришёл первый раз. Лесной кот, диковатый, видно, что старый, по всему видно: потрёпанный какой-то, помятый, шерсть лохмами, глаза, затёкшие постоянно. Может больной, а может от старости такой, от болезни. Доходящий, но гордый — котяра. Осторожный, к себе близко не подпустит, сам близко не подойдёт, но и не уходит. Держит дистанцию в несколько метров, если ближе — медленно отходит спокойно так, даже лениво, как бы с достоинством. Характер свой независимый показывает, наверное. Но старик его и не пугал, не дёргал. Зачем? Раз пришёл — пусть будет, гость, вроде. Значит так и быть. Появится утром и сидит где-нибудь неподалёку, наблюдает. Случалось, целыми днями он где-то рядом со стариком. Вот только что ему надо от человека? Не понятно. От еды отказывался. Пробовал старик угощать — то одно, то другое предложит. Не трогает еду, точно, что болеет. А сам несколько раз мышей приносил старику. Ему под порог клал на ступеньки. Выходит старик утром из дому, а на крыльце мышка лежит, целая, придушенная. Делится что ли кот? Делится добычей, наверное, угощает. Или ритуал, какой, кошачий или ещё для чего-то, кто его, кота знает.