Как раз в тот год случилось у старика интересное событие, точнее ряд событий, связанных, очень странных. По весне прилетели ласточки, как всегда, как обычно, как уже много лет, к своему старому гнезду. Оно у него на крыльце под навесом прилеплено, перед самым входом в дом, почти над дверью. И чего птицы, это место облюбовали? Не ясно ему. Зачем? Места мало вокруг что ли? Сараев сколько. Он же здесь взад-вперёд постоянно ходит. Двери туда — сюда, сам он туда — сюда целый день. Пугать их будет, тревожить птичек. Когда только гнездо начали лепить, он их прогонял, ласточек этих. Не пускал, отпугивал: ищите, мол, себе другое место. Но пара семейная упорно строила гнездо. Старик как-то специально поставил табуретку на крыльце, примостился на неё по удобней — специально, из вредности, из принципа. Сидит, наблюдает. А птицы уселись на бельевую верёвку во дворе напротив крыльца. В клювах глина мокрая с соломкой. Ждут. Смотрят на него и ждут. Он на них смотрит — ждёт, они на него — выжидают кто кого. Какие упёртые создания! Ослы с крыльями. Не выдержал он тогда, уступил. А-а-а, стройте свой дом, где хотите, гнездитесь, ваше право. Только, если что, если какие неудобства возникнут, извините, сами виноваты. После, несколько лет подряд, несколько сезонов, построенное гнездо служило жилищем для ласточек. Рождалось потомство, росло. Он наблюдал за птенцами. Попискивало потомство желторотое, качало своими пухнастыми головками, высунувшись из жилища, выпархивало из гнезда, когда наступало время, иногда шлёпалось вниз, потомство. Старик тогда поднимал нерадивого птенца, сажал обратно. И вот в тот год, в год кота (он так для себя назвал тот год), стали пропадать птенцы один за другим, как по графику, как по расписанию. За пять дней исчезли все пятеро. По утрам старик заглядывал в гнездо. Обычно не заглядывал, а скорее смотрел, присматривал. А тут... раз — четверо, четыре головки. Потом смотрит — три, две осталось, один птенец, пусто, совсем пусто. Старик тогда рукой пошарил в гнезде — никого, чисто. Он ещё раньше приметил: последние дни ласточки как-то встревожено летали и кричали что-то. Только пойди, разбери их, что там у них стряслось? Кто там их растревожил? Кто их беспокоит? Он поначалу на кота подумал: мол, кот таскает птенцов каким-то чудным образом. Только вот при внимательном осмотре старик понял, невозможно коту к гнезду подступиться, невозможно ни подлезть, ни прыгнуть, ни с крыши, ни с пола, с земли никак, ну никак. Хорошо. Тогда подумал, может зверёк лесной? Ласка там, или крыса какая. Но опять-таки, не подлезть туда, разве что подлететь. Да и то, на врядли. Крупной птице хищнику, нет, не получится. И интересно так, по одному, пропадают птенцы? Любой зверь разворошил бы всё гнездо сразу, и всех бы истребил, утащил, сожрал тут же, сразу, не откладывая, за один раз, при первой же возможности. Совершенно непонятная история выходила. Сами они не могли улететь, малы ещё, слишком малы. Так старик и не определил, куда же птенцы исчезли, кто их стащил. Вскоре и взрослые ласточки покинули гнездо.
Но это только часть странных событий с ласточками. Несколько месяцев спустя, где-то в ноябре, если старик не ошибается, да, да в ноябре, на ступеньках перед крыльцом стали появляться птенцы, те самые, один за другим — все пятеро, целые сохранившиеся чучела пустые, лёгкие. Появлялись по утрам на одной и той же ступени с понедельника и по пятницу: пять дней — пять птенцов, пять маленьких ласточек. Старик даже испугался. Как? Откуда? Кто? Зачем? История! Вот тебе и история. Он принёс лестницу, поднялся на крышу. Обследовал всё, что только можно. Залез на чердак, просмотрел каждый уголок, просмотрел крыльцо внимательно, навес — тонкое железо. Нигде, ничего. И так ни к какому выводу не пришёл. Откуда они падали? Или кто их принёс? Зачем? Почему они не съедены? Почему высохшие? Где птенцы были, сохли всё это время? Мистика, да и только. А дикий кот приходил и приходил, как ни в чём не бывало. Только, похоже, что он в этой истории был ни при делах. Старик так думает. Хотя... кто его, зверя, знает? Зимой кот пропал, и больше старик его не видел никогда. Наверное, ушёл в лес помирать. Правильный зверь, дикий. Чем-то он старику тогда понравился: независимостью, наверное, своей независимостью. Сказать, что он к коту привык — нет, конечно, не привык, не успел. Но всё же... что-то в их отношениях было. И отношения были, своеобразные — взаимоуважение, пожалуй было. Но так, по большому счёту, старик привык жить сам и привязываться к кому-то он совсем не желал, привыкать. И ещё в этой странной истории... Ласточки больше не прилетали в своё гнездо, бросили. По весне... следующей весной его заселили какие-то маленькие пичужки: чёрненькие с крохотными клювами, птички шустрые, быстрые. Вывели потомство успешно, без странных мистических историй. Вот так.