Бомм. Антон немного пришёл в себя. Вымолвил:
— Точно, что чёрт из табакерки.
Бомм. Потом, словно прозрел:
— Игорёк! Да как же! Ну, ёлки-палки! Действительно. Удивил. Ты, как всегда, в своём неизменном репертуаре. Не перестаёшь поражать. Как ты меня нашёл? — Он тряс ему руку, бил по плечам.
Бомм.
— Как, как. Легко и просто, было бы желание. Найти в наше время можно кого угодно и где угодно. Планета крошечной стала, а нас много, людишек, очень много. Братишка! Постарел, похудел, подсох немного. — Он широко улыбался, искренне.
Колокол продолжал бить: бомм.
— Да и ты не молодеешь. Во, мамон какой отъел. Тяжелеешь, брат. Это, на каких таких харчах? — Антон постучал Игоря по животу, выдающемуся, плотному. Бомм. Спохватился: — Ладно, что мы стоим, на улице сыро. Пошли в дом, там и поговорим. Надеюсь, ты не на пять минут объявился, а?
Он взял Игоря под руку и потянул к дому. Бомм. Спросил:
— Ты, кстати, один?
— Один. Совсем один. Не переживай. Если ты не против — я у тебя заночую.
— О чём речь. Добро пожаловать в мою скромную обитель. Заходи.
— Постой. Чуть не забыл. Сумку захвачу из машины.
В который раз ударил колокол — бомм. Антон смотрел, как Игорь возится возле машины. Бомм. Интересно, зачем он приехал? Зачем его нашёл? Столько лет ни слуху, ни духу. Что ему надо? Нет, Антон рад его видеть. Бомм. Действительно рад. Конечно, рад. Но, всё же... столько лет. Ладно, разберёмся.
Игорь возвращался с сумкой на плече. Бомм. Вдруг, зазвенели колокола, весело, перезвоном. Разнеслось по округе эхом: бом, бом, динь-динь-дон, бом, бом, динь-динь-дон, бом…
Они сидели на диване, на разных его концах, отдыхали после сытного обеда. Только, только встали из-за стола. Игорёк привёз много всякой всячины, много мясных деликатесов, в том числе бастурму, коньяк. Он был немного расстроен:
— Сто лет кашу не ел ячневую. Удивил. Но, признаюсь — вкусно. Вкусно. С каких пор, Антоша, ты стал вегетарианцем? И зачем? Расскажи мне, что за философия такая? Что за прихоть? Опять себя ограничиваешь?
— Игорёк, нет никакой особой философии. Скорее действительно — прихоть. Да и не вегетарианец я, рыбу-то ем, яйца ем, только от мяса и отказался.
— Так зачем, объясни? Мне интересно. Времени у нас много. Давненько я по душам не разговаривал с тобой.
— Да я и сам толком не знаю, зачем. Наверное, это как вставать на работу в шесть утра изо дня в день — привычка, некая самодисциплина. Вот решил, что не буду есть мясного, и не ем. И вовсе я не защитник животных какой-нибудь. И не любитель соевого мяса, кстати, — этого заменителя для отвода глаз, для своих же глаз, себя дурить — глупости. Вегетарианство... Сейчас это не вегетарианство, а скорее мода и самообман. Я не ем мяса, и что? Но я не кричу об этом на каждом углу и не переживаю по этому поводу, не спорю ни с кем, ни в чём не убеждаю. И не мечтаю втихаря о копчёном рёбрышке. И не снятся мне куриные ножки по ночам. Мне легко далось отказать себе в мясной пище. Вот и всё. Рыбу я люблю и буду есть с удовольствием. А эти, новоиспечённые травоеды — они просто менеджеры от идеи, побегунчики, распространители чужих интересов. Чем они отличаются от всевозможных миссионеров. Эти люди просто чувствуют себя особыми, возвышенными, значимыми, другими, выше остальных. Настоящее вегетарианство — это совсем иное — оно идёт от образа жизни, а не от кулинарии. Вот и вся философия. Что разочаровал?
— Ну да. Я-то думал, ты мне начнёшь втирать страшные эзотерические тайны. Рассказывать о тонких энергиях, о невидимых вибрациях, о чистых помыслах, о кармических законах, о законах возмездия. Ну да, а у тебя всё банально и даже скучно. Эх, разочаровал.
— Что есть, то есть. Не хочу об этом. Все эти разговоры о духовном, о религии, о чудесах разных — это просто разговоры. Они так же далеки от предмета разговора, как мы с тобой от Марса. Люди любят болтать. А то, что у меня внутри, моё понимание, моё отношение, мои ощущения… Они мои, я не смогу передать их словами. Давай, о другом.